Михась показал девушке, как должны стоять ее ноги.

Анюта слегка смутилась от команды приподнять подол, но, осознавая без дополнительных пояснений, что речь идет о ее чести и даже жизни, подтянула юбку немного выше щиколоток и встала в нужную стойку.

— Встань твердо на обе ноги. Носки разверни еще чуть-чуть наружу! — убедившись, что девушка встала правильно, Михась продолжил: — А теперь поставь глухую защиту предплечьями обеих рук, таким вот образом. Вдруг он захочет тебя сразу ударить, так сказать, с ходу поздороваться? Поэтому вначале отрабатываем защиту.

Дружинник поднял обе руки со сжатыми кулаками так, что пальцы касались середины лба, сомкнул локти. Девушка неуверенно повторила его жест, постаралась закрыть лицо и грудь предплечьями.

— Сожми кулаки покрепче, а большие пальцы должны смотреть в разные стороны. — Михась шагнул к Анюте, поправил ее руки. — А теперь, не опуская рук, пробегись не спеша по кругу. Ты сквозь руки должна видеть, что у тебя впереди. И приклей кулачки ко лбу, не опускай!

Анюта, несколько недоумевая, двинулась по кругу. Зачем нужно это легкое упражнение, ведь она сразу поняла, как закрыть лицо? Но уже через пару-тройку кругов Анюта с удивлением почувствовала, что у нее, девушки отнюдь не изнеженной и занимающейся каждодневной тяжелой работой, руки затекают в непривычном положении и норовят опуститься. А тут еще Михась покрикивает:

— Руки не опускай! Приклей кулачки! Чуть-чуть их раздвинь, у тебя обзор плохой. Локти ближе друг к другу! И нагни голову, ссутулься немного, тебе легче будет!

В общем, на второй дюжине кругов Анюта даже слегка разозлилась.

— Достаточно! Опусти руки, просто продолжай идти по кругу.

— Что, будешь учить меня ходить? — с чуть заметным ехидством спросила слегка запыхавшаяся и поневоле раззадорившаяся девушка.

— Не смей дерзить начальству! — полушутя-полусерьезно прикрикнул Михась, который прекрасно все видел и понимал. — Теперь твоя задача — защита при появлении противника. Я буду произносить какие-то слова или молча шагну тебе навстречу, а ты должна правильно встать и закрыться! Причем именно правильно. Следи за положением рук и ног. Делай вначале медленно, но правильно! Пошла!

Анюта вновь зашагала по кругу.

— Здравствуй, милая! — неожиданно рявкнул Михась.

Девушка остановилась, прижала руки к груди.

— Ноги, блок! — выкрикнул дружинник уже вполне строго и без всяких шуток.

— Что?.. — не поняла Анюта.

— А, ну да. Блок — это защита от удара. Поставь-ка ноги правильно и закройся. Руки выше. Кулачки, большие пальцы. Вот так... Давай, пошла опять!

Они некоторое время отрабатывали стойку и защиту при неожиданной встрече. Потом Михась стал «нападать» со спины, а Анюта должна была развернуться, правильно встать и закрыться.

Через час подобных упражнений, на первый взгляд — простых и нетрудных, Анюта устала, как будто весь день кидала вилами сено или копала огород.

— Это с непривычки, — утешил слегка приунывшую девушку Михась. — Через день-другой нужные мышцы у тебя приноровятся и начнут работать без лишнего напряжения. Но времени расслабляться у нас, к сожалению, нет. Поэтому давай-ка отработаем еще одну важную вещь: разножку. Опусти руки, левую ногу поставь вперед, ноги — по-прежнему на ширине плеч... Так, правильно. А теперь, не смещая центра тяжести, то есть оставляя тело как бы на месте, одновременно разводи ноги наискосок. Левая нога пошла вперед, на всю ступню, правая — назад, на носок. Смотри.

Михась тяжело и медленно встал в разножку.

— Но ты должна это сделать легко, одним движением, и, сразу же, толкнувшись, подскочить вверх, как лягушка. Попробуй.

Дружинник, едва слышно застонав, взявшись руками за столб, подпиравший крышу сарая, вернулся из разножки в нормальную стойку.

Анюта еще с полчаса попрыгала и походила под бдительным присмотром Михася, прежде чем он, удовлетворившись достигнутым результатом, скомандовал: «Закончили упражнения!»

Они пошли из сарая в избу. На небе не было ни единого облачка, огромная желтая луна висела высоко над горизонтом во всей своей холодной красе. Естественно, Анюта, обогнав дружинника, пошла первой, чтобы накрыть на стол. Но Михась, отпустив ее на несколько шагов, вдруг неожиданно крикнул вполголоса:

— Здравствуй, злодейка!

Анюта резко повернулась, стала в правильную стойку, четко закрылась.

— Умница! — обрадованно воскликнул дружинник.

И всю усталость Анюты как рукой сняло. Напевая про себя, она вприпрыжку кинулась в избу, одним движением протерла рушником стол и скамью, юркнула в подполье, достала кринку с молоком, вынула из берестяного короба, стоявшего возле печи, краюху хлеба, поставила все это на стол вместе с двумя чашками, раздула в печи огонь, чтобы было теплее и веселее. А Михась только-только успел дойти до сеней. Анюта отворила ему дверь, встала, вытянувшись во весь рост, взмахнув рукой, грациозно поклонилась до земли:

— Заходи, гость дорогой, хлеб да соль!

— Здравствуй, красавица! — принял игру Михась. — Накорми-напои, спать уложи, а уж утром и расспрашивай!

Они вновь сидели за столом, друг напротив друга, в единственной комнате небольшой избенки, едва освещенной светом луны, пробивающимся сквозь мутный бычий пузырь подслеповатого крохотного оконца, да красноватыми угольками из открытой топки печи.

— Михась, расскажи о себе... Если можно, — робко, совсем по-детски попросила Анюта.

Дружинник слегка кивнул и задумался. А что, собственно, он может рассказать о себе этой чудесной девушке? О жизни и учебе в закрытом Лесном Стане? Так это тайна за семью печатями. О своей службе в морской пехоте Ее Величества Королевы Англии? Может быть, может быть... Или о сестренке Катьке, бойце особой сотни? Нормальный человек его словам просто не поверит. О Джоане? И тут Михась испытал странное чувство. Ему почему-то стало неловко при мысли, что он станет говорить с Анютой о Джоане. Михась очень удивился этому ощущению душевного неудобства, поскольку никак не мог понять его причин. Кому станет хуже, если он поведает деревенской девушке о своей английской невесте? Или даже вовсе и не невесте, а дальней родственнице, ибо Михась все еще не знал, разрешат ли ему монахи Всесвятского монастыря, расположенного в Лесном Стане, жениться на леди Джоане Шелтон. Но почему-то в глубине души Михась осознавал, что говорить о Джоане ему не стоит. И именно это осознание было противно его честной и прямой душе, доставляло огорчение, даже, пожалуй, легкую сердечную боль.

Чтобы избавиться от этого состояния внутреннего неудобства, Михась мысленно постарался убедить сам себя в том, что он не должен отвлекать Анюту от подготовки к смертельной схватке разными посторонними вещами, не имеющими отношения к поставленной задаче. А уж когда они победят, то тут уж он обязательно расскажет девушке о Джоане. Михась глубоко вздохнул и на этом успокоился. Так что же рассказать о себе Анюте, смотревшей на него открыто и доверчиво, словно в радостном ожидании какого-то непонятного чуда?