— Пустая, — пробормотал он с отвращением. Вскинув карабин, он снова открыл огонь.

— Ну же, шевелитесь! — голос Ральфа заглушали помехи статического электричества.

— Возьмите Скиббоу, — приказала Дженни своим солдатам, — я вас прикрою.

Повернувшись спиной к космоплану, она нацелила ствол карабина на покрытые сажей джунгли.

Схватив Джеральда Скиббоу, Билл и Дин потащили его к маленькому зализанному аппарату.

Отстав на несколько метров, вслед за ними ковыляла Дженни. У нее на боку болталась последняя силовая батарея, энергетические запасы которой уменьшились до семи процентов. Уменьшив темп стрельбы своего карабина, она выпустила вслепую пятнадцать зарядов. В ее наушниках раздавались фыркающие и шуршащие звуки, передаваемые внешними микрофонами костюма. Включив на некоторое время оптические сенсоры заднего обзора, она увидела, что Джеральд Скиббоу оказывает сопротивление попыткам четырех человек затащить его в люк переходного тамбура космоплана. Наконец Ральф Хилтч ударил его в лицо прикладом карабина. Кровь хлынула из разбитого носа колониста, и он на какое-то время прекратил сопротивление. Этой паузы оказалось достаточно для того, чтобы Билл засунул ноги Скиббоу в горловину люка.

Дженни снова перенесла внимание на переднюю сферу. Она увидела, как из вихря пепла материализовалось пять фигур. Это были какие-то сутулые гуманоиды, похожие, как ей показалось, на больших человекообразных обезьян. Синяя прицельная сетка подобно аркану поймала одного из гуманоидов. Ее выстрел отбросил фигуру назад.

Из мрака навстречу ей метнулся шар белого огня. Он летел слишком быстро, чтобы можно было увернуться. Последовал мощный удар по карабину. Корпус оружия стал деформироваться и выгибаться, как будто был сделан из мягкого воска. Она не смогла убрать пальцы со спускового крючка. Расплавившись, он прилип к ним. Когда фаланги ее пальцев охватил огонь, из горла Дженни вырвался отчаянный крик. Охваченные пламенем остатки карабина упали на землю. Она подняла вверх свою руку. На ней больше не было пальцев, остался лишь дымящийся обрубок ладони. Споткнувшись о выступавший из суглинка корень, Дженни взвыла от боли. Корень обвил ее лодыжку как змея. Спереди к ней приближались четыре темные фигуры, пятая надвигалась сзади.

Перекатываясь по земле, Дженни двинулась в сторону космоплана, до которого оставалось метров двенадцать. Джеральд Скиббоу лежал на полу переходного тамбура. Две фигуры, одетые в защитные костюмы, пытались протолкнуть его внутрь космоплана. Он смотрел прямо на Дженни. Его окровавленные губы изогнулись в ликующей ухмылке. Врезаясь в лодыжку, корень все плотнее сжимал ее ногу. Она знала, что все это делает Скиббоу.

— Улетайте! — передала она по ближней связи, — Ральф, ради бога, улетайте. Доставьте его на Омбей.

— Дженни!

— Это сейчас главное.

Одна из темных фигур запрыгнула на нее. Это был дородный мужчина, крупный, но не толстый. Густая спутанная шерсть покрывала все его тело. Потом она уже ничего не смогла увидеть, так как он, заслонив обзор, уперся животом в ее шлем-раковину.

Затем она снова услышала тихий хор.

— Не надо бояться, — пел он, — позволь нам помочь тебе.

В это время еще одно человекообразное существо, схватив ее колени и сев на них, прижало изуродованные ноги Дженни к земле. Передняя часть ее защитного костюма была разорвана. Теперь стало трудно дышать.

— Дженни! О боже! Я не могу стрелять, они сидят на ней.

— Улетайте! — молила Дженни. — Улетайте же.

Ей показалось, что все обезболивающие блоки нейронных процессоров перестали действовать. Она изнемогала от боли в ногах и руке. Мысли путались. В ее меркнущее сознание проник треск разрываемого материала. Ей стало жарко. Она почувствовала движение влажного воздуха над своей обнаженной промежностью.

— Мы можем это остановить, — убеждал ее хор тихих голосов. — Мы можем спасти тебя. Впусти нас внутрь.

Она почувствовала, что на ее сознание оказывают давление. Какой-то странный, теплый и сухой ветер гулял внутри ее черепной коробки.

— Идите к черту, — завопила она. Дженни отправила своим уже дрогнувшим нейронным процессорам последнее, твердое как алмазная игла, распоряжение. Это был код камикадзе. Приказ активизировал силовую батарею высокой плотности. Дженни очень хотелось знать, достаточно ли осталось энергии для того, чтобы разнести всех человекоподобных.

Энергии оказалось достаточно.

«Экван» вращался вокруг экватора Лалонда в шестистах километрах над коричневыми и бледно-желтыми полосами пустынь континента Сарель. Транспорт колонистов, с выступающими из центральной части корпуса пятью похожими на крылья ветряных мельниц панелями термосброса, медленно вращался вокруг своей оси, совершая один полный оборот за двадцать минут. Пассажирский макбоинг BDA-9008 причалил к переходной трубе, расположенной в передней части корпуса звездолета.

Это была полная умиротворения картина: звездолет и космоплан тихо скользили над скалистыми берегами Сареля и синевой океана. В тысячах километрах впереди них граница смены дня и ночи покрыла мглой половину Амариска. Через каждые несколько минут из сопла, расположенного между панелями термосброса, вырывалось облачко желтого пара, которое в мгновение ока улетучивалось.

Такое беспечное проявление технологического совершенства создавало эффект, который полностью противоречил тому, что происходило внутри переходной трубы, где орали дети, а их родители с покрасневшими лицами ругались на чем свет стоит, отмахиваясь от неприятных липких капель. Никому не было предоставлено время, необходимое для подготовки к отлету. Они взяли с собой только одежду и некоторые ценные вещи, которыми поспешно набили свои заплечные мешки. Детям не выдали даже лекарств, сдерживающих тошноту. Сотрудники посольства гневно на всех орали, скрывая за своей руганью как облегчение, которое они испытывали, покидая Лалонд, так и отвращение, которое у них вызывала плавающая в воздухе блевотина. Но экипаж «Эквана» привык к поведению обитателей планеты. Они проплывали, держа в руках всасывающие санитарные пакеты. Ублажая расстроенных детей, они загоняли их в одно из пяти больших отделений ноль-тау.

Сидя перед стойкой аудио-видеопроектора, расположенного на командной консоли ходового мостика, капитан Фарра Монтгомери равнодушно наблюдала за тем, что происходило в переходной трубе. Подобные сцены она видела уже тысячу раз.

— Вы, наконец, скажете мне, куда мы держим курс? — спросила она человека, пристегнутого к амортизационному креслу старшего помощника. — Я могла бы начать расчет нашего курсового вектора. Это может несколько сократить время рейса.

— Омбей, — ответил сэр Асквит Периш, — посол Кулу на Лалонде.

— Начальству виднее, — сказала она язвительно.

— Мне это нравится не больше, чем вам.

— В наших капсулах ноль-тау осталось три тысячи колонистов. Что вы им скажете, когда мы прибудем в княжество?