Платье плотно облегало ее стройное тело, мягкими складками спадая от бедер к щиколоткам, кремовая ткань теплого оттенка удачно оттеняла кожу. Длинные узкие рукава, небольшой вырез, приоткрывающий основание шеи. Обойдясь минимальным макияжем, Джейми надела туфли и отправилась вниз.

Круглый стол, передвинутый ближе к камину, был накрыт скатертью, два стула, очевидно, принесенные из кухни, поставлены друг против друга. Рядом, на небольшом столике, ведерко со льдом, в котором находились бутылка вина и бутылка шампанского. Стол сервирован празднично, со свечами. Джейк встал ей навстречу и, прищурившись, внимательно осмотрел ее.

— Интересно, почему так получается, что нечто, столь целомудренно закрывающее тебя с головы до ног, воздействует так, словно ты вовсе без одежды?

Одним замечанием он разрушил барьер, который Джейми старалась воздвигнуть между ними даже выбором одежды, и, когда он подошел к ней, протягивая бокал шампанского, она едва осмелилась поднять на него взгляд.

— Еще шампанского?

Выпито уже два полных бокала, а потому Джейми, придвинув к себе вазочку с шоколадным муссом, отрицательно покачала головой.

За трапезой она едва прикоснулась к еде, хотя и днем почти ничего не ела, так что выпитое слегка ударило в голову. А хорошо бы расслабиться и выпить столько, чтобы забыть обо всем на свете и желать только одного… Но нет! Гордость не позволяла ей этого, да еще таким пошлым способом — позволив себе опьянеть.

Вставая, она чуть покачнулась, но, когда Джейк вскочил, чтобы поддержать ее и отодвинуть стул, отпрянула от него. Отец Джейка был человеком старой закалки, с безукоризненными манерами, который верил, что множество маленьких любезностей скрашивают семейную жизнь, но в галантности его сына Джейми сомневалась.

— Я так устала, что с удовольствием отправилась бы спать.

Боже, как трудно выговорить эти слова, еще труднее встретиться с ним взглядом.

Когда Джейк посторонился, пропуская ее, огонь камина отразился в бриллиантах запонок, и Джейми невольно вздрогнула. Она поняла: он надел их намеренно. Но к чему это?

Поднимаясь по лестнице, она не обернулась, но всем своим существом чувствовала взгляд Джейка. Ну, пусть посмотрит, больше ей нечем его порадовать. Если он прикоснется к ней… если… Ну что она может? Бороться с ним? Да он вдвое сильнее. Оставаться холодной и неподвижной? Пожалуй…

Джейми не лгала, говоря, что устала. Свадебная лихорадка, переживания нескольких последних недель, то, что дня три она почти ничего не ела, — все это до предела истощило ее. Ей с трудом давалось любое движение, она была изнурена еще и полетом, и тряской в такси. Все, чего ей хотелось, это полежать в горячей ванне, смыть с себя усталость и забраться в постель.

Взяв ночную рубашку, она поплелась в ванную, радуясь наличию столь комфортабельного устройства, как джакузи.

Дверь в ванную не запиралась, очевидно, в шале с одной спальней не сочли нужным прилаживать задвижку. Пустив воду, она разделась. Джейк вряд ли придет сюда. Не до такой же степени он груб. Впрочем, с чего она взяла, что ему не захочется лишний раз подразнить ее?

Идиотизм. Нелепо сейчас нервничать сильнее, чем когда она была неопытной девственницей. Джейми усмехнулась. Теперь ее любовь безответна, вот в чем все дело.

Она взяла флакон с розовой эссенцией и плеснула немного в воду. Тонкий аромат смешался с горячим паром, вода шелковисто ласкала кожу. Лежа в воде, она испытывала невероятное блаженство. Ох, остаться бы здесь навсегда!

И только закрылись ее глаза, как дверь спальни стукнула. Это Джейк! В панике она выскочила из ванны и закуталась в мохнатое полотенце, сердце бешено колотилось, но дверь в ванную оставалась закрытой.

Натянув на влажное тело ночную рубашку, Джейми постояла немного, прислушиваясь, потом все-таки решила выйти. Не торчать же в ванной всю ночь.

Джейк сидел перед камином, листая журнал. Услышав, что дверь ванной открылась, он обернулся. Наверняка критически отнесся к ее синей атласной рубашке, менее всего похожей на одеяние новобрачной. Но если он думал, что она разоденется в шифоны с кружевами… Джейк встал, скинул пиджак и расстегнул ворот рубашки, и Джейми вдруг осознала, насколько он выше нее, когда она без каблуков.

— В этой штучке ты выглядишь как девчонка.

— Но я уже давно не девчонка, — сказала она, направляясь к постели. Издевательский тон его голоса возмутил ее.

А он улыбнулся и посторонился, чтобы дать ей пройти, но в последний момент ухватил ее за талию и повернул к себе. Камни его запонок вновь сверкнули, и он, заметив, что она это увидела, со смаком произнес:

— Я все еще не отблагодарил тебя за них.

Да, эту тему он, видно, еще долго будет мусолить.

— Повторяю, я уже получила от тебя плату за них.

Джейми заставила себя посмотреть ему в глаза, но, увидев в них вспышку ярости, тотчас отвела взор.

Заговорил он, однако, спокойно:

— Ты слишком великодушна. Настолько великодушна, что я начинаю чувствовать себя в неоплатном долгу. А неоплатные долги могут в любой момент быть востребованы, не так ли?

Она никак не могла проглотить комок, вставший поперек горла. А Джейк, все еще удерживая ее и не отводя глаз от ее лица, стянул с себя рубашку и бросил на пол.

— Посмотри на меня. Вот так-то лучше.

Его недобрая улыбка бросила ее в озноб. Нет, нельзя было, подчинившись пустому капризу, покупать эти чертовы запонки. Такого рода насмешку он ей никогда не простит.

Джейк привлек ее к себе. Ощутив жар его тела, она отпрянула, хотела вырваться, умолять не поступать так с ней, не разрушать ее воспоминаний, но гордость замкнула ей уста. Он хочет унизить ее, хочет, чтобы она плакала, умоляла. Ну нет, она не позволит… Но темная сторона естества нашептывала ей: покорись, ибо нет ничего слаще его объятий.

А он, будто угадывая ее состояние, еще сильнее стиснул Джейми в объятиях, склонился к ней, и она поняла, что, если сейчас он поцелует ее, вся ее гордость вмиг испарится. Горячие губы коснулись ее шеи, она затаила дыхание, все чувства пришли в смятение. Джейми была раздавлена гнетом ощущений, которые он возбудил в ней, и вновь страшно потрясена тем, какую власть он имеет над ней. Когда его рот замер на испуганно пульсирующей жилке, которую он отыскал на шее, она все же взмолилась:

— Отпусти меня, Джейк!

Слова с болью пробились у нее из гортани.

— Твои слова ничего не значат, — раздался возле самого ее уха насмешливый голос. — Ты хочешь меня, и с этим тебе не совладать.

— Нет!

Гневный вопль отрицания, сорвавшийся с ее пересохших губ, не произвел никакого эффекта, разве что еще больше разозлил его.

— Да, — прошептал он, не отводя губ от ее шеи и шаря рукой по всему телу — от плеча к груди, потом вниз, к бедру, и вновь к груди, нащупывая сквозь атласную ткань ее набухший сосок. Ее тело предавало ее, отвечая на легчайшее из его прикосновений.