Как водится, нашли еще время посидеть, поболтать с полчаса. Юрка обмолвился, что успел во Франции побывать, «а Де Голль сука». Передал мне привет от моей Анюты и своей Лючии, вот повезло человеку, два месяца назад в Москве был, обеих видел. Анюта с Владиком здоровы, ждут и скучают — а Лючия в январе сразу двойню родила, мальчика и девочку, назвали Петром и Аней. И скорее бы эту войну закончить — надеюсь, управимся так же быстро, как там, в августе.

— Ну, бывай, и удачи! Если что, обращайся — флот поможет, резервы изыщем.

Такая вот фронтовая встреча. Разбросала нас судьба — экипаж «Воронежа» на Севере, Большаков, первый командир нашего спецназа, где-то в Европах, его зам полковник Гаврилов здесь на ТОФ, но в Совгавани, еще ребята на Камчатке. Дай бог, встретимся еще все вместе, после уже этой войны!

Помнится мне, в той истории генерал Исии со своей бандой сбежать успел — надеюсь, что тут его повяжут, как Адольфа?

Над Татарским проливом опять было сражение. График разведки никто не отменял, и вместо высотного «хейнкеля», перенацеленного на Харбин, на Сахалин пошел Пе-8, его на отходе настигли «рейдены» — хорошо, наши истребители из 905-го полка успели тоже. В итоге, разведчик совершил вынужденную посадку на нашем берегу, в экипаже трое погибших — но отснятую пленку спасли. И один наш Та-152 сбит, причем пилота, похоже, подобрали японцы. Самураев по докладам, свалили четырех, «и еще два уходили с дымом и снижением». Такое вот мирное время.

Есть надежда, что нашего вернут. Поскольку Пе-8 и силуэтом на американский В-17 похож, да еще (при выполнении разведывательной миссии) окрашен был не в наш зеленый с синим, а в серо — серебристый цвет, как ВВС США. И бывало уже, что их бомбардировщики с Сайпана, подбитые над Японией, тянули не к себе домой, а на советские аэродромы. И всегда их встречали наши истребители, перехватывали над морем и провожали до посадки — приходилось даже и японцев с их хвоста отсекать. Так что летчики проинструктированы и на такой крайний случай — утверждать, что вели американца, ну а что влезли в драку, так исключительно с целью самообороны! Так и было официально заявлено, в ответ на японскую ноту.

Уже после ко мне умудрился пролезть японский консул. Не в штабе ТОФ, кто бы его сюда пустил — а в городе, когда я решал вопросы в крайкоме. На вполне понятном русском языке выкрикнул что-то про «мир между нашими странами», и что «мы обеспокоены участившимися инцидентами». Я приказал охране его гнать — только вежливо, дипломат все-таки. И через пять минут о том забыл.

Если завтра война, если завтра в поход… Да когда же начнется наконец, когда приказ из Москвы придет? С одной стороны, хорошо конечно, что мелкие доработки успеваем провести. А с другой, все на нервах уже, кто знает.

Ней Сабуро, вице-консул Японии во Владивостоке. 30 мая 1945.

Я привык уже к грубости гайдзинов, совсем не знающих этикета. Но русский командующий отнесся ко мне как к пустому месту, и взглянул мимоходом, как на муху, жужжащую у лица в неподходящее время.

Он никогда не посмел бы так поступить, не получив на то одобрение от своего Императора, сидящего в Москве.

Значит, там решение уже принято. Это — война!

Первый Курильский пролив, 30 мая 1945. Крейсер Императорского флота «Миоко».

Русские не сворачивали с курса. И не сбавляли ход. Лишь их эсминцы выдвинулись между транспортами и японской эскадрой. И развернули свои орудия и торпедные аппараты, нацелив на японцев.

Два эсминца, довоенной постройки, по четыре пятидюймовых орудия на каждом. Против тяжелого крейсера и четырех больших эсминцев «специального типа». Японское превосходство в огневой мощи даже не в разы — на порядок. Что Советы везут на Камчатку в таком количестве — шесть больших транспортов, низко сидят, значит, груженые до предела — явно не мирный товар! Пусть нет пока войны, и это нейтральные воды — и прежде, русские суда обычно отпускались после досмотра — но тем самым Япония демонстрировала, что свобода мореплавания здесь зависит исключительно от ее воли! И вдруг, русские перестали признавать это право — что не могло остаться без ответа. И крейсер с дивизионом эсминцев был послан, чтобы восстановить порядок!

Нет пока войны? Полвека назад, легендарный адмирал Того, будущий победитель при Цусиме, тогда еще командуя крейсером «Нанива», также в мирное время взял на себя ответственность за потопление английского парохода «Коушинг», везущего в Корею китайских солдат! Зная что война вот-вот начнется — и тогда эти китайцы будут стрелять в японцев. При том, что Британия тогда считалась Первой Великой Державой, и союзником Японии! Так что Того не знал, что получит он по возвращении домой — благодарность, или приказ сделать сеппуку? Но для истинного самурая польза для страны Ямато должна быть выше собственной судьбы!

Отдать приказ — и эти русские исчезнут с поверхности моря. Ну а после — война. Хотя инциденты с самолетами происходят каждую неделю, а месяц назад было настоящее побоище возле Сахалина — но тронуть чужой военный корабль, это игра совсем другого уровня, какого ни одна уважающая себя держава не прощает! Даже державой быть не обязательно — в сорок третьем, потопление «неизвестной» подводной лодкой крейсера «Канариас» послужило поводом для вступления Испании в войну! А русские стали очень агрессивными в последнее время, как у них здесь новый командующий флотом. Потому — будет война!

Чего ждут офицеры Армии. Моряки мало общались со своими сухопутными коллегами, но кое — какие сведения о разговорах среди них проникали и на Флот. Русские явно готовились к войне, собирая у границы свежие части, закаленные победой в Европе. Так не лучше ли ударить первыми, напасть пока враг не ждет — ведь наступление всегда лучше обороны? Это было преобладающим мнением средних чинов, от капитана до полковника, особенно у квантунцев — генералитет же проявлял гораздо большее благоразумие. С которым Флот был согласен — поскольку морские офицеры всегда превосходили армейцев образованием и интеллектом. Когда дела Империи очень тяжело идут в Южных морях, глупо еще и дразнить спящего русского медведя!

Упрямого медведя. Русские, не сбавляя хода, входили в пролив. А предполагалось, что они все же остановятся к досмотру, увидев, что силы не равны. Но они шли вперед, остановить их можно было лишь огнем. И начать войну.

А что будет после? Камчатский берег на горизонте — и пусть батарея на мысе не противник восьмидюймовкам крейсера. Но ведь очень скоро появится и русская авиация — да вон, два самолета уже крутятся высоко в небе, сами по себе не опасны, но ударную группу наведут. А по оценке разведки, на камчатских аэродромах может быть полторы — две сотни одних лишь бомбардировщиков. Еще где-то в этих водах в глубине ходит русская «моржиха» — может, потому эти эсминцы и ведут себя так нагло? Тогда мы не успеем даже расправиться с этим конвоем — жить нам останется несколько минут, время хода русских торпед.

А Япония не так богата, чтобы менять тяжелый крейсер и четыре новых эсминца — на какие-то транспорты. И доблесть самурая вовсе не в том, чтобы бездумно махать мечом — но и в том, чтобы уклониться от боя, когда он не нужен.