Мысль о том, что тебе представят незнакомца и скажут, что ты должна жить с ним, пока смерть не разлучит вас, испугала Марию.

Кассия пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботно.

— Мы женщины, от нас мало что зависит, и выбирать нам особо не приходится.

Подруга упросила Марию задержаться и рассказать о помолвке ее родителям, и девушка с удовольствием согласилась. Отец и мать Кассии нравились ей, и Мария была не прочь услышать их мнение.

Сарра, мать Кассии, пришла в восторг.

— Похоже, вы будете прекрасной парой. К тому же, раз этот Иоиль вступает в вашу семью, тебе не придется приспосабливаться к чужим людям. Он симпатичный?

— Да… мне так кажется, — пробормотала Мария.

Разумеется, впечатление, вынесенное из короткой прогулки у озера — слишком шаткое основание, чтобы строить на нем свою жизнь, но все же она ощутила некое духовное родство с молодым человеком.

— А он благочестивый юноша? — поинтересовалась Сарра. — Как я понимаю, для вашей семьи это важно.

— Я… я не знаю, — ответила Мария, только сейчас сообразив, что этих вопросов они в своей беседе вообще не касались.

С первого дня знакомства с родителями Кассии Мария почувствовала. что они отличаются от ее родителей, хотя в ту пору еще не знала, что иудеи могут следовать разным религиозным традициям. В земле Израиля существовали два основных направления, фарисеи и саддукеи. Фарисеи строжайше придерживались буквы Закона Моисеева и не признавали никаких послаблений, тогда как саддукеи считали необходимым следовать сути Писания и старались истолковать его, приспосабливая к современной действительности. Фарисеи всячески сторонились римлян, греков и прочих иноверцев, опасаясь осквернения, саддукеи же, хотя тоже считали всех их язычниками, не отказывались иметь с ними дело, полагая, что противника следует изучать вблизи. При этом и те и другие считали истинными иудеями именно себя и обвиняли друг друга в отступничестве.

— Ведь это же важно? — настаивала Сарра.

— Он не показался мне нетерпимым, — сказала Мария. Таково было ее первое впечатление.

— А как он отнесется к возможности того, что вся его утварь будет разбита, если соприкоснется с чем-то нечистым? — осведомился Вениамин, отец Кассии. — И не заставит ли он тебя носить строгую одежду?

Мария вздрогнула.

— Но он сам ее не носит.

— А что он думает о Мессии? — с серьезным лицом спросил ее Вениамин.

— Мы не… о Мессии у нас речь не заходила.

— Что ж, это хороший знак. Если бы он был одним из фанатиков, ищущих Мессию, то непременно завел бы об этом разговор. С ними всегда так. Говоришь о погоде или о нынешнем императоре, и вдруг глаза загораются и он возглашает: «А вот когда явится Мессия…» От таких людей лучше держаться подальше!

«Слишком поздно, — подумала Мария. — Как я теперь могу держаться подальше от Иоиля? Впрочем, он кажется человеком здравомыслящим, а те, кто со дня на день ожидает явления Мессии, люди по большей части пылкие и увлекающиеся».

— Я думаю, Марии нужно радоваться, что ее жених не из рыбаков. Знаете, тех, что поставляют рыбу на склад ее отца. Они этой рыбой насквозь пропахли. — Кассия тряхнула пышными волосами — дома она ходила с непокрытой головой — и, поймав укоризненный взгляд Марии, добавила: — Ты сама говорила.

— Кстати, гуляя сегодня с Иоилем, мы повстречались с несколькими рыбаками, — сказала Мария. — Эго сыновья Ионы, Симон и Андрей.

— А, с ними. Как же, я знаю Иону, — откликнулся Вениамин. Он перевел взгляд на дочь. — А ты не толковала бы о рыбаках так высокомерно, если бы знала, что Зеведей обращался ко мне по поводу тебя.

— А кто такой Зеведей? — встревожилась Кассия.

— Известнейший, богатый рыбак из Капернаума У него есть дом в Иерусалиме и связи с царским двором.

— У него есть сыновья? — спросила Кассия.

— Да, двое, — ответил Вениамин. — Старший. Иаков, чрезвычайно честолюбив. По крайней мере, Зеведей говорит, что сын ждет не дождется, когда отец отойдет от дел и он сам будет всем заправлять. И есть еще младший, Иоанн. Ну, этот, как и большинство младших сыновей, находится в тени старшего брата.

— И ты… обнадежил его?

— Ну, я бы так не сказал. Иаков, знаешь ли, показался мне слишком властным, а Иоанн, напротив, слишком уж мечтательным. Витает в облаках. Такой разиня не сможет толком обеспечить семью, даже если унаследует процветающее отцовское дело. Иоанн чересчур мягкий, люди это чувствуют и обычно пользуются без зазрения совести. Нет, дочка не беспокойся, тебе не придется вступить в дом Зеведея.

— Какие мы невнимательные! — укорила Сарра, поднимаясь. Толкуем о своем, а Марию даже не поздравили и не благословили. А ведь она скоро станет замужней женщиной.

Все встали, и Вениамин простер руку над головой Марии.

— Дорогая подруга моей дочери, ты мне как дочь, и пусть благословение брака принесет счастье в твой дом.

Мария никогда не видела его таким серьезным. Пока он произносил эти слова, Кассия крепко, чуть ли не до боли сжимала ее руку.

После следующего Шаббата Кассия повела Марию по лавкам торговцев, соседствовавших с мастерской ее отца, и представила их владельцам.

Когда она говорила: «Вот моя подруга Мария, которая скоро выходит замуж за Иоиля из Наина», в ее голосе звучало неподдельное радостное волнение. Ведь стать невестой означает приблизиться к постижению одного из важнейших таинств жизни, а близость к невесте как бы делала и саму Кассию сопричастной этой тайне.

Эти лавки были одним из немногих мест в городе, где продавались только дорогие товары, предназначенные для богачей. Какое-нибудь ожерелье могло стоить не меньше сезонного заработка рыбака, а прекрасный витой кубок — годового дохода вдовы. Сюда частенько захаживали состоятельные городские саддукеи, не чуравшиеся общения с греками или римлянами.

Мария подумала, что, хоть ее семья и не бедствует, родные никогда не позволили бы ей приобрести что-то в этом прибежище грешной роскоши. Когда ее знакомили с купцами, она лишь вежливо улыбалась и кивала.

Еще с первого посещения семьи Кассии Мария поняла, что ее собственная семья обеспечена не хуже многих, но ее родные не из тех, кто выставляет свое благосостояние напоказ. Они довольствовались добротными, но не роскошными вещами и вообще старались обходиться без излишеств, поскольку видели в них грешное, суетное тщеславие. Родители Марии проявляли щедрость по отношению к бедным, жертвовали немалые суммы синагоге, но никогда ничего не покупали в верхней части города. Натан ни за что не стал бы пить из чаши, стоившей зимнего заработка одного из его людей.

В итоге, хотя Марии нравилось бывать с Кассией в здешних лавках и любоваться товарами, эти посещения вызывали в ней смешанные чувства. Она разрывалась между здравым смыслом и строгими принципами, внушенными семьей, и собственными желаниями. Взять хотя бы этот кубок, он такой красивый, изящный, такой тонкий, что, когда свет проходил сквозь него, можно увидеть очертание руки, касающейся его с противоположной стороны. Такая замечательная работа, безусловно, заслуживала похвалы. Но цена! Мария никогда не смогла бы заплатить за него.