Инспектор Квин величественно кивнул Парадайзу:

— Я бы хотел, чтобы вы глядели в оба. Работайте в связке с моими людьми. Госпиталь будет под охраной, пока мы не найдем убийцу миссис Дорн. Надеюсь на полное взаимное сотрудничество — тогда я обязуюсь создать вам нормальные условия для работы. Понятно?

— Д-да, но... — Уши Парадайза запылали еще сильнее. — Я... я... никогда еще не имел дела с убийством. Сэр... в нашем госпитале... Я надеюсь, вы... ваши люди не разрушат его...

— Не опасайтесь, ничего такого не планируется. И хватит! — Инспектор не без облегчения хлопнул Парадайза по плечу и проводил к дверям. — Прощайте!

Управляющий исчез из вида.

— Я буду через секунду, Генри, — пообещал инспектор.

Сэмпсон одобрительно кивнул.

— А теперь, Томас, — продолжал старик, обращаясь к сержанту Вели, — мне нужно, чтобы охрана была поставлена везде: в амфитеатре, в предоперационной и в кабинете анестезии. Никого не впускать, абсолютно никого.

И пока вы здесь, можно проследить маршрут убийцы от кабинета анестезии по коридору либо найти кого-то, кто мог видеть его. Он, вероятно, всю дорогу хромал. И еще — мне надо, чтобы вы узнали фамилии и адреса всех, кто находился здесь: медсестер, докторов, практикантов, пришлых людей и так далее. И еще одно...

Сэмпсон быстро спросил:

— И биографии, Квин?

— Да. Слушай, Томас. Организуй агентов, чтобы выяснили личные биографии каждого, без исключения, кого мы до сих пор опрашивали. Просто для проверки. Кнайсель, Дженни, Сара Фуллер, доктора, сестры... каждого. Не докладывай мне о них, пока не встретишь чего-то необычного, настораживающего. То, что меня интересует, — это факты, которые не сходятся или не обнародованы в опросе.

— Конечно, сэр. Охрана, проход убийцы по коридору, имена и адреса, морг. Я понял, — отвечал Вели, записывая в блокнот. — Между прочим, инспектор, Большой Майк все еще под наркозом. Мы с ним не сможем поговорить еще несколько часов. Некоторые из ребят стоят на посту там, наверху.

— Хорошо! За работу, Томас.

Инспектор выбежал из двери, отдал краткие инструкции детективам и полицейским и быстро вернулся.

— Все улажено, Генри. — Он взялся за сюртук.

— Уходим? — Окружной прокурор вздохнул и натянул шляпу на уши. Харпер и Кронин двинулись к двери.

— Мы сделали свое дело. Пошли... Эллери! Проснись!

Отцовский голос донесся до Эллери сквозь туман его дум. Он поднял голову и увидел инспектора, Сэмпсона, Кронина и Харпера, готовых к уходу.

— А... весь мусор убран? — Он потянулся — морщины пропали с его лба.

— Да, пошли, Эллери. Поедем в поместье Дорнов, чтобы разобраться, — сказал старик. — Не время бездельничать, сын, слишком многое нужно сделать.

— Где мое пальто? А, слушайте, мои вещи — в кабинете доктора Минхена.

Эллери молчал, пока его спину не укрыло тяжелое черное пальто. Он сунул трость под мышку и задумчиво теребил длинными пальцами поля шляпы.

— А знаешь, — сказал он, когда за ними закрылась дверь предоперационной и спина в голубой форме подперла ее изнутри, — Абигейл Дорн вполне могла бы соперничать в стилистике своей кончины с императором Адрианом. Помнишь, какая надпись была выбита у него на надгробии? — Когда они выходили из кабинета анестезии, другой человек в голубой форме подпер дверь изнутри, заняв свой пост. — «Меня уничтожили полчища врачевателей...»

Инспектор остановился, пораженный:

— Эллери! Не думаешь ли ты...

Эллери прочертил тростью дугу и решительно треснул ею о мраморный пол.

— О! Это не обвинение, — мягко сказал он. — Это эпитафия.

— Фил...

— Прости, Хильда. Когда я пришел час назад из госпиталя, ты отдыхала. Бристоль так сказал, и я знал, что с тобой Эдит Даннинг и Хендрик... Я не хотел тебя тревожить. Мне нужно было уехать. Срочные дела в офисе... Но теперь я с тобой, Хильда, и — Хильда...

— Я так устала от всего этого!

— Знаю, дорогая, знаю. Хильда — как мне сказать? — Хильда, я...

— Фил. Пожалуйста.

— Я не знаю, как сказать это. Дорогая моя. Милая. Это ведь значит кое-что, правда? Ты знаешь, как я люблю тебя. Но весь мир — особенно газеты — ты знаешь, что скажут они, если ты... если мы...

— Фил! Ты что, думаешь, что дурные слухи что-то для меня значат?

— Они скажут, что я женюсь на миллионах Абби Дорн!

— Я не хочу обсуждать наш брак. Как ты мог подумать...

— Но, Хильда! Хильда! О, дорогая моя. Какой я идиот, что заставляю тебя плакать...

Полицейская машина подрулила к бордюру и остановилась перед массивными стальными воротами поместья Дорнов. И особняк, и площадка перед домом занимали всю площадь между Пятой авеню и шестидесятыми улицами. Высокая каменная стена, выщербленная дождем и ветром, поросшая мхом, окружала дом и парк подобно старому гранитному плащу. Стена скрывала нижние этажи здания, затаившегося в глубине территории среди живописных куртин и лужаек.

Войдя в это поместье, можно было, отгородившись от шума города и автомобильного рева, вообразить себя в другом веке, затерявшимся среди мраморных статуй парка, разбитого возле романтического замка.

Через улицу простирался Центральный парк. Вверх по Пятой авеню видны были белый купол и простые каменные стены Музея «Метрополитен».

Инспектор Квин, окружной прокурор Сэмпсон и Эллери Квин оставили трех детективов курить в машине и неспешно поднялись по мраморным ступеням особняка.

Тощий человек в ливрее открыл им двери. Инспектор Квин отодвинул его в сторону и мгновенно очутился в просторнейшем холле.

— К мистеру Дорну, — грозно сказал он, — и не задавайте мне вопросов.

Дворецкий открыл было рот, чтобы протестовать, но не осмелился.

— Но как мне доложить?..

— Инспектор Квин, мистер Квин, окружной прокурор Сэмпсон.

— Да, сэр! Проходите, джентльмены. — И дворецкий пригласил их следовать за ним через богато меблированные комнаты с зашторенными окнами. Остановившись на секунду перед двойными дверями, он открыл их. — Если вас не затруднит, подождите здесь с этим джентльменом. — И дворецкий, отвесив поклон, пошел в обратном направлении.

— С этим джентльменом? Каким таким?.. Кто тут? А, Харпер?

Они всмотрелись через полумрак в угол, где Питер Харпер, погруженный в глубины кожаного клубного кресла, усмехался, глядя на них.

— Послушай, — потребовал инспектор, — мне показалось, ты сказал, что едешь в свою редакцию. Пытаешься украсть наш кусок информации?