«Вот настоящая артистичность», – восхищается журналистка.

Тельди вопросительно смотрит на нее: – Ну так что, Агустина? Ваше решение, дорогая сеньорита Рамос?

Жизнь и в самом деле несправедлива. Агустина, дорогая сеньорита Рамос, была бы счастлива ответить утвердительно, да, увы, в эти дни ей суждено на другом краю света брать интервью у японского коллекционера, обладателя картины Ван Гога, которую многие считают подделкой. (Уж этому-то мошеннику достанется от неподкупной журналистки!) Итак, вместо праздника в доме Тельди – скучная встреча в Японии. «Мне просто не везет и никогда в жизни не везло», – с грустью констатирует сеньорита.

– Ах, как жаль, как жаль, – сокрушается Тельди и пользуется случаем завершить беседу. – Я буду скучать без вас, дорогая. Не забудьте: ни слова о нашем секрете. Люди такие мелочные: вы не поверите, единственное, что их интересует, это сколько денег я уделяю молодым талантам и сколько расходую на филантропию. Голый расчет и ничего более, бросим же им эту кость, не так ли, дорогая?

Агустина прощается. Он целует ей руку, ту самую, которая напишет для «Мецената» скучнейшую традиционно хвалебную статью об Эрнесто Тельди, человеке, который всего лишь за несколько лет сумел стать филантропом международного значения.

– Вы необыкновенная личность, господин Тельди, – говорит сеньорита.

Он в ответ подмигивает ей так ласково, что это почти похоже на поцелуй:

– Адьос, Агустина, мы обязательно увидимся. «Когда?! Когда?!» – мысленно стонет сеньорита Рамос, направляясь к выходу, а Эрнесто Тельди садится в кресло и с облегчением переводит дух, словно только что пробежал стометровку с препятствиями.

В это время почти разом происходят два события.

– Теперь я точно вспомнила, кто этот тип. Он играл людоеда в фильме «Молчание ягнят»! – восклицает дама на соседней софе. – Как думаешь, Альфредо, он согласится дать мне автограф?

– Господин Тельди, – раздается голос гостиничного посыльного, неизвестно откуда взявшегося, как и полагается настоящему профессионалу в его деле, – вам письмо.

Жена Альфредо приближается к Тельди, сейчас она услышит его голос. И муж тоже.

– Carajo![45]– Тельди стремительно встает с кресла, увидев конверт; это второе письмо за последние сутки, одинаково плохой почерк и зеленые чернила, строчки похожи на провода, облепленные попугайчиками,

– Ты слышала, что он сказал, Матильда? – спрашивает жену Альфредо. – Теперь убедилась, что это не актер из Голливуда?

Эрнесто Тельди не в силах разобрать ни имя под текстом, ни сам текст, кроме нескольких слов, написанных печатными буквами; они присутствовали и в предыдущем послании: «лейтенант Минелли…», «аэродром дона Торкуато». Далее строчка скакнула вверх, словно ее автор усмехнулся: «Ты помнишь, Тельди?»

На золотых престолах в глубине

Расселись тысячи полубогов

– Главнейших серафических князей

В конклаве тайном.Меж собой ведут

Речь о предназначеньи и судьбе,

И можно ль разумом предугадать,

А волей изменить событий бег;

Но выхода из лабиринта нет.

Мильтон. Потерянный рай, книга II

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Кулинарный рецепт, который ниже предлагается вниманию читателя, является последним из посланных Нестором Чаффино своему другу Антонио Рейгу. Шеф-повар намеревался возобновить переписку по возвращении в Мадрид. К сожалению, этого не случилось; волей судьбы книга, безусловно представляющая интерес, осталась незавершенной. Глава, посвященная petit fours[46], датирована 27 марта, то есть написана за день до поездки в загородный дом Тельди.

ИЗ КНИГИ «МАЛЕНЬКИЕ ПОДЛОСТИ»

Часть четвертая.

Petit foursнадесерт

За хорошим столом наступает праздник, когда на сладкое появляются эти маленькие яства. Обычно они подаются вместе с кофе. Шоколадные трюфели, глазированная карамелью вишня, пирожные «тэха» с ядрами миндаля и без них, пирожные из слоеного теста с начинкой из засахаренных апельсинов… Нет лучшего эпилога для любого меню, чем замечательно вкусные штучки, однако и они, как мы скоро узнаем, имеют свои секреты, свою маленькую подлость. Вот, например, рецепт крошечного суфле от маэстро Лукаса Картона…

… но сначала, дорогой Антонио, позволь мне сделать небольшое отступление, обещаю, оно будет кратким. Помнишь, в последнем письме я рассказывал тебе о том, что у меня все происходит словно по указанию сверху, что моя жизнь полна случайностей, готовых сложиться в причудливую головоломку? (Я бы сказал, это очень неприятно, а если бы не был наполовину итальянцем, то добавил, что тут не обошлось без нечистой силы, но geffatore, getfatore[47], дабы не накликать беду.) Впрочем, теперь все позади, с обреченностью покончено. Одно из пророчеств мадам Лонгстаф не сбылось. Я говорю о встрече с любимой женщиной моего помощника Карлоса Гарсии, из-за которого я и связался с этой шарлатанкой. Если ты помнишь, мы пошли за зельем, чтобы с его помощью найти женщину-идеал для Карлоса. Так вот, к моему великому облегчению, произошло совсем неожиданное: Карлос не только бросил принимать назначенные капли, но и о женском портрете забыл. Он сам рассказал, что влюбился в реальную женщину, из плоти, костей и, что самое важное, крови, которая весьма бурно течет в ее жилах. Она вернула его с небес на землю. Кто она, не зною, сколько ни пытаюсь выяснить у Корлоса ее имя, он молчит как рыба. По некоторым признакам, она старше его на несколько лет. Может быть, она из тех разведенок, которым около тридцати, тогда не удивляюсь – они так соблазнительны… Как бы то ни было, если тебе интересно, то в следующем письме смогу сообщить дополнительные подробности, так как весьма вероятно, что сегодня вечером с ней познакомлюсь. Видишь ли, Карлосу надо срочно продать дом, доставшийся ему в наследство от бабушки, и он попросил меня помочь. Я свел его со своим знакомым, который занимается недвижимостью, и через некоторое время мы поедем туда все вместе, чтобы осмотреть и оценить помещение. Так что вскоре я увижу дом, портрет той дамы и наверняка подругу Карлоса, ведь логично предположить, что она будет рядом с любимым в такой важный для него момент, как тебе кажется?

Вот опять, как всегда, я затягиваю письмо, снова увлекаюсь описанием посторонних событий. Ведь самое главное – предсказание, неотвратимо влекущее меня в неизвестном направлении, не сбылось. Предопределенность рухнула. «Детерминизм»—так, кажется, говорят, когда заранее известно, какая судьба ожидает человека,—оказался несостоятельным. Зелье мадам Лонгстаф ни на что не годится, юноша полюбил женщину, не имеющую ничего общего с портретом, и в результате я чувствую себя совершенно свободным. И в самом деле, так приятно думать, что никому, даже ведьмам, не дано знать будущего и предсказывать судьбу человека, тем более заранее предопределять ее. Вот почему, друг мой Рейг, я настолько счастлив, что, прежде чем перейти к описанию рецепта Лукаса Картона, хочу посвятить тебя в секрет приготовления более изысканного блюда. Речь идет о чуть ли не самой ценной из моих маленьких подлостей. Итак, внимание: