Если бы он мог, то сказал бы всем женщинам на Земле: «Не верьте, когда ваши мужья говорят, что любят вас любыми, нет, это ложь. Они просто к вам привыкли и живут по привычке, заглядываясь на других, стройных, красивых, ухоженных. Мужчина всегда любит только глазами. Уважает и ценит всем остальным, а любит исключительно глазами, и когда вы перестаете за собой ухаживать, знайте: если ваш муж вам не изменяет, то точно заглядывается на других женщин, а там все дело случая, где и когда у него случится роман. Возможно, он и не думает об этом, но как только возможность такая возникнет, он непременно ею воспользуется. После, возможно, будет страдать и мучить себя угрызениями совести, но, лишь только вновь появится возможность, он пойдет по уже протоптанной дорожке измены».

Справедливости ради Ленчика было за что ревновать. Ему не хватало экспрессии, вызова, остроты чувств с Шурой. Жена не умела гореть, она лишь тихо тлела, не способная зажечь мужа. Ленчик же при всей своей интеллигентности не мог без этого, адреналин нужен был ему как воздух, и получал он его именно от измен жене.

Но глупая женщина могла не переживать и спокойно жить дальше, он не бросит ее никогда. Во-первых, потому что остроту придает не банально связь, а связь на стороне, измена и страх быть пойманным. Ну а во-вторых, потому что, как говорил Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя» про связь Фокса с директором вагона-ресторана: «У него тут любовь с интересом, у него тут лежбище». Вот и у Ленчика с Шурой было лежбище. Она получила от отца большое состояние и была вполне богатой невестой, что позволяло мужчине не бегать в поисках заработка, а спокойно работать за небольшую зарплату в институте и писать книгу, не жертвуя, в общем-то, ничем.

– Успокоилась, мое солнце, – Ленчик нарочито нежно поцеловал жену, – ну пойдем завтракать, а то у меня уже свело желудок.

– Как ты можешь есть, – сказала удивленно Шура, – зная, что рядом труп.

Ленчик не стал объяснять жене, что именно по этому поводу ему очень хочется жить, есть и даже поднять бокал с шампанским, вслух же произнес несколько другую версию:

– Шурочка, это физиология здорового мужчины, мне с этим ничего не поделать. Настоящий мужчина хочет есть всегда, он охотник, завоеватель, – Ленчику было трудно сдержать свое хорошее настроение.

– Моя любовь, – тихо сказала Шура уже в дверях, – а где ты был ночью?

Леонида словно окатило кипятком с головы до ног, он просто молчал не в силах быстро сообразить, как ответить.

– Я из-за всех событий забыла выпить на ночь таблетку снотворного, как обычно, да и уснула я с вечера хорошо, даже не мучилась. Ночью же я все-таки проснулась, а тебя не было. Я даже вышла и поискала тебя по палубам, но тебя не было ни на одной из них. Ленчик, скажи честно, где ты был, это ты убил Эльвиру Альбертовну? Ты весь вечер сидел и ненавистным взглядом на нее смотрел. Я не знаю почему, но это так, я очень хорошо тебя знаю. Милый, я всегда буду на твоей стороне, – затараторила Шура, видя, что муж в ступоре. – Что бы ты ни сделал, я с тобой, просто мне надо знать, что можно говорить полиции, а что нет.

– От тебя такого я не ожидал, – наконец придя в себя, сказал Ленчик и обиженно хлопнул дверью, выскочив из каюты. Он всегда так делал, когда Шура начинала задавать неудобные вопросы, строил из себя обиженную невинность, и потом уже не он, а она выпрашивала у него прощение за то, что могла плохо подумать о своем любимом.

Вот и сейчас он решил поступить именно так. Липкий страх окутал, как туман, видимо, произошел перебор адреналина настолько, что голова закружилась и захотелось кричать.

Пока Женька приводил в чувства свою коллегу Катьку, а Аврора с Анной ждали его на палубе, чтобы провести очную ставку с Джоном, события начали происходить с неимоверной быстротой.

– Мне нужно с вами срочно поговорить, – мужчина выскочил словно из-под земли и зашептал на ухо Женьке. Делать ему это было трудно, потому как он был низкого роста и доставал молодому человеку только до плеча.

– Вы, – Женька пытался вспомнить имя мужчины.

– Яков Степанович Сиротин. Помните, вы вчера осматривали нашу с супругой комнату, когда мы искали тот злосчастный кортик.

– Точно, – вспомнил Евгений, – у вас еще взрослая дочь, кажется, ее зовут Лиза. И когда я осматривал ее комнату, вы присутствовали тоже. Простите, Яков Степанович, но я не могу сейчас с вами разговаривать, вон там, – он показал в сторону палубы, – меня ждут две девушки, и у нас намечается очная ставка. Давайте мы с вами поговорим позднее.

– Вы не понимаете, – выпучил глаза мужчина, – это вопрос жизни и смерти.

– Ну что ж, – легко согласился Евгений, – говорите, только быстро.

– Что, прямо здесь? – Яков Степанович оглянулся.

– А что вас смущает? Коридор пуст, кабинета у меня пока нет, я тут на птичьих правах, в каюте переодевается жена. Смелее, ведь вы говорите, что это вопрос жизни и смерти, а значит, не терпит отлагательств.

– Убить хотели меня, – сказал Яков и оглянулся по сторонам, видимо боясь, что их могут подслушивать.

– Не думаю, что вас могли перепутать с Эльвирой Альбертовной, – засомневался в предположениях мужчины Евгений. – Если даже не учитывать ваш диаметрально разный пол, у вас просто-напросто нет таких шикарных усов, как у жертвы. Так что можете успокоиться, а мне надо идти.

– Стойте, – прошипел Яков, схватив Женьку за руку, – вы не понимаете, мне на почту, – Яков протянул телефон, где на экране высветилось открытое письмо, – уже неделю приходят вот такие письма, где требуют конфиденциальную информацию из фирмы, где я работаю.

– В наш век, где промышленный шпионаж – норма, все может быть, – философски заметил Евгений, стараясь вырваться из крепких рук лысого коротышки. – Но с чего вы взяли, что убийство Эльвиры Альбертовны как-то связано с угрозами в ваш адрес.

– Вот прочтите, – Яков махал телефоном перед лицом молодого человека и делал круглые глаза.

– Хорошо, – смиловался Евгений, уверенный, что это всего лишь пустая трата времени.

– Зря вы, Яков Степанович, отказываетесь, – начал читать Женька, – тем более мы знаем, что формулу лекарства, которое в вашей лаборатории изобрели, честно скажем, случайно, вы уже обещали одной западной лаборатории. А вы обещали? – уточнил Евгений строго, и мужчина отрицательно махнул головой. – Так, далее, – нехотя продолжил читать бред Женька, – мы вам уже неоднократно предлагали денег, но это был всего лишь пряник, у нас же есть и кнут. Ваша дочь такая тонкая и хрупкая девушка, жена – очень красивая женщина. А вы, как долго хотите жить вы? Про кирпич, который может упасть, рассуждать не буду, но вот кортик. Вы знаете, как легко входит в грудь кортик? Как нож в расплавленное масло, хотите ощутить это на себе? – Евгений закончил читать письмо и задумался. Яков же решил, что молчание – знак признания его правоты, и затараторил: