Я сердито посмотрела на него.

– Вообще-то я – девчонка, если ты вдруг забыл.

Дженсен опустил подбородок, и его взгляд медленно скользнул от кончиков моих босых ног до самых губ.

– О, я не забыл. Поверь мне.

От моей суровости не осталось и следа, и я совершенно растерялась, не зная, что на это сказать, чувствуя себя последней дурехой.

– Нет, на самом деле у тебя получилось довольно неплохо, и, честно говоря, я просто притворяюсь, что мне не больно, но ты неправильно наносишь удар. – Дженсен встал позади меня. – При ударе надо напрягать мышцы живота, а не руки. Иначе ты просто покалечишь себя. Понимаешь? – Парень сжал пальцами мое правое плечо, массируя напряженные мышцы. – Больно, да?

Я начала было рассказывать, что все не так плохо – и не обманывала, – но кончики его пальцев впивались все глубже. Черт возьми, парень нащупал нужную точку. Я даже не подозревала о ее существовании. Я выгнула спину, когда его большой палец очертил круг. Он придвинулся ближе, пока не коснулся ногой задней части моей ноги. Теплое дыхание окатило мою шею, посылая волну мурашек по коже.

– Я слышал о маске в твоем шкафчике, – сказал Дженсен после короткой паузы.

Я замерла.

– Как… как ты узнал об этом? – Его не было рядом, когда это случилось.

– Брок скинул мне эсэмэску. – Другой рукой парень коснулся моего другого плеча, и я закусила нижнюю губу, чтобы сдержать звук, которого боялась до смерти. – Он сказал, что кто-то засунул ее туда.

Я держала глаза открытыми, чтобы не вспоминать жуткое зрелище.

Он продолжал работать большими пальцами, расслабляя напрягшиеся мышцы.

– Мне очень жаль, что с тобой это случилось. Тот, кто это сделал – полный придурок.

Сердце сделало удар.

– Ты… ты думаешь, это был розыгрыш?

Его пальцы замерли лишь на миг.

– А что же еще?

Я не ответила, опасаясь, что он сочтет мои подозрения нелепыми.

– Элла?

– Ничего, – сказала я, чуть повернув голову. – Просто… мысли вслух.

Дженсен умолк, и мои мышцы уже давно расслабились, но его волшебные пальцы продолжали делать свое дело. Не знаю, как долго это длилось, но я наконец почувствовала, что кожа горит.

– Лучше? – спросил он хрипловатым голосом, скользнув рукой вниз по моему боку.

Мышцы превратились в желе.

– Да.

Дженсен кашлянул и слегка отстранился, оставляя некоторое пространство между нами, после чего положил руку на середину моего живота. Я вздрогнула от неожиданного прикосновения.

– Спокойно, – пробормотал он, дыша в мягкие пряди волос у моего виска. – Отведи руку назад – правую руку, как будто собираешься нанести удар.

Я сделала, как он велел, и парень разложил пальцы веером у меня на животе.

– Теперь сделай движение рукой, как будто бьешь кого-то, но напряги мышцы живота, вложи силу в бросок.

Закусив нижнюю губу и заставляя себя сосредоточиться, я сделала удар, но, как выяснилось, неправильно. Дженсен взял мою левую руку и положил мне на живот – туда, где до этого лежала его рука, – а сам схватил меня за бедра.

О боже.

Дрожь пронеслась по моим ногам. Когда я выполняла следующий удар, он наклонил мои бедра, и я наконец поняла, что он имел в виду. Как и многое другое, что не имело никакого отношения к тренировке. Мои фантазии касались самых низменных вещей.

Мы проработали движение еще пару раз, что заняло больше времени, чем нужно, наверное, из-за моей рассеянности. Когда мы наконец оторвались друг от друга и я повернулась к нему, мое лицо пылало так, словно я загорала во время солнечной бури.

Его глаза сияли яркой бирюзой, обрамленные густыми темными ресницами, и я отвела взгляд, прежде чем успела сморозить очередную глупость, сказав, что у него потрясающие глаза.

– Хочешь перекусить? – спросил Дженсен.

Вопрос застал меня врасплох, и я снова устремила на него изумленный взгляд.

На его лице блуждала кривая усмешка.

– По тому, как ты на меня смотришь, могу предположить, что ты либо не расслышала, либо решительно отказываешься.

– Просто ты не показал мне, куда я должна бить.

– Я знаю.

Он не шелохнулся, и я нервно затеребила кончик своего хвоста.

– Ладно. Я просто подумала, что мы могли бы сделать это сегодня. Еще довольно рано.

– Поэтому я и спросил, не хочешь ли ты перекусить. – Дженсен подошел ближе, и я затаила дыхание. Протянув руку, он поймал мои пальцы и осторожно отцепил их от волос. – Ты почти ничего не съела за обедом. – Парень отвел взгляд, когда я изумленно уставилась на него. – Я видел твой поднос. Еда была практически не тронута.

– Ты заметил?

Его взгляд вернулся ко мне.

– Я всегда замечаю то, что касается тебя.

Ошеломленная, я снова потеряла дар речи.

– И на самом деле я пытаюсь продлить нашу тренировку. Ну, растянуть занятие, чтобы у меня был повод монополизировать твое свободное время. – Сбросив с моего плеча волосы, Дженсен усмехнулся над моим озадаченным видом. – Ты удивлена. Даже не пытайся это отрицать. Тебе никогда не удавалось скрывать свои мысли, у тебя все на лице написано.

Кончиками теплых пальцев Дженсен прикоснулся к моей поврежденной щеке, уже почти зажившей.

– Мне это всегда нравилось в тебе.

Я подняла взгляд, и наши глаза встретились. Мне так много хотелось ему сказать. Столько вопросов вертелось на языке. Он предложил дружбу, но что делать с его прикосновениями? И это еще не все – меня волновало то, как он прикасался ко мне, смотрел на меня, даже то, как он говорил.

Но предупреждение Гэвина не шло из головы. Однажды Дженсен уже разбил мое сердце, потому и был так опасен, и меньше всего мне хотелось снова испытать боль.

Впрочем, мое сердце не окончательно подчинило себе разум. Я не восприняла предложение перекусить как декларацию вечной любви, да и вообще предпочла не думать об этом.

– Ладно.

Его губы изогнулись в сексуальной улыбке.

– Вот и хорошо.

Все еще ошарашенная, я отошла в сторону, чтобы обуться и взять свою сумку. Нервное напряжение вернулось, и во мне все трепетало, как будто билась крыльями гигантская колибри.

Дженсен запер класс и, когда мы вышли в коридор, закинул руку мне на плечо. Меня окутал легкий цитрусовый аромат его одеколона. Я вцепилась в ремень сумки, убеждая себя в том, что это обычное дело. Гэвин всегда держал меня за плечи.

– Расслабься, – прошептал он прямо в ухо. – Я тебя не съем и не сделаю ничего плохого.