Лёгкие разрывались от боли, но я старалась не сбавлятьтемпа и бежала так, как, наверное, никогда в своей жизни не бегала. «Навернякаиду на мировой рекорд. Интересно, насколько я оторвалась?». Оглянувшись, яувидела своего преследователя далеко позади и поняла, что у меня есть все шансыскрыться, потому что он бежал намного медленнее, и я постоянно увеличивалаотрыв между нами.

В конце улицы  показалась машина, едущая ко мне и я набегу стала махать руками, привлекая к себе внимание. «Слава Богу! Хоть однаживая душа!».

Через тридцать секунд автомобиль уже притормозил возлеменя и окно с водительской стороны открылось. Да рулём сидел мужчина леттридцати пяти и с изумлением взирал на меня.

-Меня… Помогите… Спасите…, - после этой сумасшедшей пробежкив груди всё горело огнём, и я никак не могла отдышаться и нормально попроситьпомощи. – Меня… похитили… Если … не… поможете… мне… конец, - и указала насвоего преследователя, который неумолимо приближался ко мне.

-Садитесь в машину, - скомандовал мужчина и я, открыв заднююдверь, юркнула в салон.

-Спасибо!... Вы мой спаситель…

Автомобиль сразу тронулся с места, и я откинулась наспинку заднего сиденья. Но через пару секунду меня охватили тревожныепредчувствия, потому что мужчина, вместо того, чтобы развернуться, поехалнавстречу моему преследователю.

-Что вы делаете? – спросила я. – Надо отсюда уезжать, этилюди опасны!

-Я здесь не развернусь, - ответил он. – Сделаем круг.

Посмотрев на дорогу, я поняла, что он действительноправ, и ему здесь не развернуться, поэтому расслабилась. «В конце концов, небудет же мой преследователь кидаться под колеса».

Но кидаться ему и не пришлось. Машина сама притормозилавозле него, и водитель зло бросил, через все еще открытое окно:

-Придурки! За одной тёлкой уследить не можете! Садись вмашину!

-Макар… Прости…, - тяжело дыша, ответил парень, и я всёпоняла.

«Ну, конечно! Только мне так может повезти, и янарвалась на их главаря!» - сердце ушло в пятки, и как только сработалцентральный замок, а мой преследователь открыл заднюю дверь, я предпринялапопытку выскочить через другую дверь, хотя и понимала, что шансов скрыться, уменя уже нет.

Меня схватили за пуховик, грубо дёрнув обратно в салон,и я закричала, что есть сил:

-Помогитееее!

Крик эхом разнёсся по пустынной улице посёлка, а потомна рот легла ладонь, и мой охранник прижал меня к себе, не давая двигаться иорать.

-Ну, сучка,  теперь пришло время жалеть о своём ударе, ипопытке бегства!  - раздалось над ухом и на меня дохнули таким перегаром, чтомне стало плохо. – Жизнь до отъезда у тебя будет кошмарная! Уж я постараюсь!

В дом меня буквально заволокли и, бросив на кровать,опять пристегнули наручниками к её каркасу, а потом Макар долго кричал напарней в соседней комнате и слышался звон бьющейся посуды, но мне было плеватьна это.

От страха и паники меня уже трясло, и я проклинала себяза собственную глупость и доверчивость.  «Зная о том, что этот Макар, вот-вотприедет, я должна была наоборот спрятаться, а не кидаться к машине! Дура! Дура!Дура!». Оправдание, что мне мог попасться и нормальный человек, и я могла,таким образом, упустить шанс вырваться, звучало слабо, особенно в светепоследних событий. Тоскливо посмотрев окно, я вздохнула, не зная, чего мнетеперь ожидать.

Крики в соседней комнате, наконец-то, стихли, и яиспуганно покосилась на дверь, когда она распахнулась. Мужчина подошёл ккровати и присел на край.

-Значит, ты у нас любишь побегать? Учтём, – произнёс он,холодно рассматривая меня, а потом громко сказал: - Щерба, завяжи ей глаза,заткни рот, и в машину!

-Хорошо, Макар, - ответил мой преследователь и оскалился вмерзкой ухмылке.

Подойдя к окну, он сорвал штору и оторвал от неё двеполоски ткани. Когда он начал запихивать мне в рот одну из полосок, на менянакатило отвращение, потому что эти шторы стирали, наверное,  ещё при царегорохе, и я сжала зубы, но Щерба тут же схватил меня за горло и зло сказал:

-Сука, не откроешь рот, я тебе все зубы выбью! В гаремах, ина таких спрос есть - сосут лучше.

Дышать стало нечем, и с ненавистью посмотрев на него, япозволила запихать себе в рот кляп. Потом меня опять отстегнули от кровати и,заведя руки за спину, защёлкнули на запястьях наручники. Толкая  впереди себя,Щерба вывел меня во двор и, подведя к багажнику, завязал вторым куском тканиглаза, а потом поднял и уложил в багажник.

Минуты через три двигатель завёлся, и машина двинулась сместа. Лёжа в холодном багажнике и проклиная свою судьбу, я чувствовала, как полицу катятся горькие слёзы отчаяния и тихо молила: «Лёшенька, пожалуйста, будьжив и спаси меня, потому что сама я, вряд ли уже вырвусь!». 

Сколько мы ехали, я не знала, потому что страх ужеполностью завладел мной, поднимая волны тошноты, и голова, от всех переживанийраскалывалась. Наконец-то машина начала притормаживать, а потом и вовсеостановилась.

Багажник открыли и, вытащив меня, поставили на ноги, апотом куда-то грубо потащили.  Делая шаги вслепую мне уже было на всёнаплевать, потому что на сердце поселилась тоска. «А вчера, в это же время ябыла рядом с Лёшей и, не смотря на смерть родителей, жизнь казалось наполненнойсчастьем и смыслом. А что теперь впереди?».

Мы зашли в какое-то помещение и с моих глаз снялиповязку. Привыкнув к яркому свету, я осмотрелась вокруг. Комната быланебольшая, стены выложены белой плиткой, как в больницах, и ней стояланебольшая кушетка, шкаф, холодильник,  и стол, за которым сидел мужчина.Поднявшись, он оценивающе посмотрел на меня, а потом сказал:

-Макар, а ты прав, девочка дорогого стоит. Умыть, расчесать,накрасить, одеть и можно выгодно её продать.

-Да, вот только она у нас любит побегать, - раздался голосМакара из-за спины. – Вкати ей что-нибудь, чтобы она спала сном младенца.Мустафа  здесь будет через четыре дня, и лучше нашу бегунью пока держать безсознания, чтобы она не наделала глупостей.

-Как скажешь, - согласился мужчина и подошёл к шкафу.

Достав оттуда шприц и ампулу, он набрал препарат и кивнулна кушетку. Меня тут же  подтолкнули к ней и, сняв наручники, грубо сдёрнулипуховик, а потом задрали рукав свитера на правой руке и усадили на кушетку.

-Не смей пичкать меня всякой дрянью! – прошипела я, пытаясьвырвать руку, чтобы мне не сделали инъекцию, но Щерба тут же усилил  хватку,обездвижив меня, и я почувствовала боль от укола.

-Дааа, трудно придётся девочке жить поначалу, - с ухмылкойпробормотал мужчина, оглядываясь на Макара, и вынул иглу из вены. – Хотя,некоторые любят усмирять именно таких и ломать их волю.