– Выходит, так. Есть одна загвоздка. За людей, которые вам жизнь изувечили, я не в ответе. Однако душа свербит, они были моими коллегами, а тогда получается, что и я все-таки в ответе.

Обрисую ваше положение сегодняшнее и в ближайшем будущем. Крещеного убили, люди его частично разошлись, частично влились в вашу группировку. Ваши «владения» расширились до невозможности. Вы авторитет липовый, вас никто не назначал, не утверждал, зона и воры в законе вас не признают. Утвердить свою власть можно только кровью, хотите вы того или не хотите, таков бандитский закон.

Придет с «малявой» «человек» из зоны. Вас либо убьют, что скорее всего, но, возможно, учитывая, что на вас лично крови нет, скажут: становись, мил человек, в строй, дадим тебе десяток малолеток, будешь на подхвате.

– Я уйду, – сказал Валентин.

– Я сказал, возможно, не убьют. Это вариант больше теоретический. Новый хозяин не оставит рядом с собой «старика», так как не поверит, что человек, у которого все отобрали, готов просто уйти. Да и в группировке есть люди, вам лично преданные, они потянутся за вами. Раскол? Кому надо? Легче выстрелить.

Последний вариант. Вы принимаете войну. Стрельба, трупы. Чудо, если вы останетесь живы. Но теперь вы в ответе за кровь. В руки оружие не брали и не стреляли? Ваши же ближайшие товарищи вам такого не позволят. И вот начнется другая жизнь, уход в нелегалы, ожидание, когда убьют или возьмут.

– Ну что вы мне душу раскровянили, господин полковник? – Сухой встал. – Пишите пропуск, я пойду.

– Хорошо, – Гуров подписал пропуск, прошел вместе с Валентином к Верочке, поставил печать, отправился провожать.

В просторном мраморном вестибюле они остановились около урны, Гуров закурил. По тому, как почтительно или по-дружески с Гуровым здоровались проходившие мимо полковники и даже генералы, Валентин понял – полковник здесь в «законе».

– Давай так, Валентин. Подумаем недельку, я с руководством посоветуюсь, – сказал Гуров, – ты своим умишком раскинешь и мне позвонишь. Вдруг чего образуется?

– Договорились, – Валентин Кузьмич Сухотый кивнул и пошел на выход.

Гуров долго еще стоял, курил и решал, плюнуть на все и ехать домой или найти Станислава и втихую напиться?

Илья Титов не звонил, Гуров все больше убеждался в своей правоте. Если бы парень имел отношение к убийцам и захоронению, то не мог бы позволить себе обидеться и прервать связь с полковником милиции, когда ситуация в районе техстанций накалилась до предела. Гуров гордился своей проницательностью и на следующий день, как бы между прочим, сказал:

– Станислав, твой разрабатываемый Илья Титов потерял к полковнику Гурову всякий интерес, обиделся и забыл обо мне, о своих бредовых идеях сотрудничества. Тебя это не наводит ни на какие размышления?

– Наводит, командир, очень даже, – ответил Станислав. – Значит, и работа Вики тоже впустую? Но, понимаешь, я так привык, что ты всегда прав, что даже не расстраиваюсь. Твоя победа, наша победа, да и что греха таить, хороший парень оказался вне подозрений, все к лучшему. Может, ты сумеешь его использовать против Полоза?

– Возможно, но пока обождем, – ответил Гуров и не видел, как Станислав за спиной начальника состроил кривую рожу.

– Может, мне сегодня встречу с Викой отменить? – Станислав взглянул на часы. – Согласно расписанию она в данный момент принимает ванну. Пятнадцать часов, такая рань, а человек уже занимается утренним туалетом.

– Как это отменить? – Гуров нахмурился. – Илья вчера вечером в казино не пришел?

– Откуда мне знать? Они люди ночные, у нас связь только после пятнадцати.

– А встреча? – спросил Гуров.

– В восемнадцать, как обычно.

– Обязательно ступай. Не торопи, пусть красавица выговорится. Интересно, как ей удалось прервать связь и какова была реакция Ильи? Запиши разговор, я позже прослушаю.

– Будет сделано, командир, – сказал Станислав. – Вы не поприсутствуете?

– Лишнее. Уверен, девушке хватило вчерашнего, – несколько самодовольно ответил Гуров.

Станислав привык к уверенной, ироничной манере друга решать серьезные вопросы как бы между прочим и знал, что ему верить нельзя. Все это не более чем защитная реакция опытного оперативника, скрывающая внутренние сомнения и неуверенность. Но здесь легко ошибиться, часто Гуров действительно не сомневался в своих выводах и оказывался прав. Станислав давно выработал собственную манеру поведения. Он добросовестно выполнял полученное задание, а уж жизнь решала: он либо подстраховывал Гурова и снимал существующие у Гурова вопросы, либо «выходил в цвет», именно такого результата начальник и ожидал.

Выполняй приказы, будь честен в выводах, а Гуров безошибочно решит, где истина и где пустая, обычная для оперативника, двойная проверка. Так и сложился сильный, работающий точно, с крайне редкими ошибками тандем Гуров – Крячко. И не всегда начальник являлся в разработке ведущим, часто он выводил вперед Станислава, становился ведомым и безболезненно воспринимал успех Станислава и собственную стрельбу в «молоко».

И сегодня Станислав даже не брал в голову, искренен с ним старший, или именно от него, Станислава Крячко, и ждут положительного результата. Работай, время покажет, кто на финише станет первым. Группа обязана победить, все остальное значения не имеет.

Все проходило по твердому расписанию. В половине шестого на конспиративную квартиру пришел Станислав, смахнул пыль, даже брызнул дезодорантом. Хотя Гурова и не будет, все должно блестеть и хорошо пахнуть. В шесть с минутами пришла Вика, опер умышленно задержался с приготовлением кофе: если она явится психованная, возможно, угнетенная, пусть поможет по хозяйству и приведет нервы в порядок. Вика оказалась в ровном, холодном настроении. Станислав принял ее настроение за чистую монету, даже чмокнул женщину в щечку. Вика сама, без разрешения, достала из шкафа спиртное, выпила рюмку, разлила по чашкам кофе, села за стол и, глядя оперативнику в глаза, заявила:

– Завтра улетаю с мужиком на Канары.

– Прекрасно. Отдохнешь, загоришь, – ответил Станислав.

– Да, я не желаю разбираться в мальчике Илье. Мне не интересно, кто он на самом деле, я не хочу видеть, как вы наденете на него наручники или дадите ему под зад ногой, мол, гуляй, парень, у нас маленькая накладка произошла.

– Все твои желания естественны, ничего интересного в нашей работе не наблюдается, – ответил Станислав. Он мог позволить себе вольготно разговаривать с агентом: начальство ведь приказало разработку прекратить, а, как известно, начальник всегда прав.

– Знаешь, что меня поразило больше всего? – спросила Вика. Опер понял, что вопрос чисто риторический, и изобразил на лице заинтересованность. – Илья спокойно узнал о моем отъезде, сказал соответствующие слова. Но я же точно чувствую, как он влюблен, и он не собирается отказываться от меня, просто принял какое-то решение и будет ждать своего часа.