– Между нами.

– Да какие вопросы! – развел руками Артем. – Сам умирай, а источника прикрывай.

– Я тебя могу свести, если хочешь, конечно. Пообщаетесь с глазу на глаз, глядишь, что-нибудь и подскажет. Но сразу предупреждаю – не для записи. В смысле не для статьи.

– Ну, о чем базар?! – твердо заверил Карасев.

– И второе. Источник головой рискует, а поэтому…

Макс лукаво улыбнулся: Ничего страшного не произойдет, если он снимет пару сотенок с этого расфуфыренного павлина. За все надо платить. Лучше деньгами. Главное, не передозировать.

– Что? – насторожился Артем.

– Поэтому захочет материальной страховки.

– Сколько?

– Откуда я знаю? Но в сотни две уложишься. Не так, в принципе, и много.

– Фотки сможет достать?

– Легко. Бетон в семейном кругу, представляешь? Где ты еще такое найдешь?

Артем задумался, взвешивая в голове «за» и «против». Двух сотен было жалко, но, с другой стороны, если он получит информацию, то уложится в срок с книгой и потерю компенсирует. К тому же материал о Бетоне, несомненно, обогатит «Мафию», никто не упрекнет автора в незнании темы. А по поводу «разговора без записи», так это чепуха. Без записи ты с любимой общайся, а не с журналистом. Короче, все ясно.

– Без проблем. Забивай стрелу на завтра, я подъеду.

– 0'кей, я брякну тебе вечерком.

– Про фотки не забудь у человека спросить.

– Конечно.

Артем, сославшись на заботы, исчез, увлекая за собой шлейф «Дульче Габбаны» (НЕ РЕКЛАМА!) и более сложный аромат несвежих носков. Второе было явно ощутимей, поэтому Макс распахнул окно и покинул рабочее место, решив отсидеться у Глоткина до восстановления атмосферы.

Роль осведомителя сыграет тесть, лишняя сотня ему не помешает. С фантазией у него порядок, врать умеет без стеснения в карих глазах и красноты на впалых щеках. Полную лажу гнать, конечно, не стоит, придется встретиться с Тихомировым и про этого Бетона что-нибудь разнюхать. Он говорил, что много знает. С фотографиями сложнее, левак не прокатит. Хорошо б у Тихомирова были.

Старший оперуполномоченный по борьбе с организованной преступностью Иван Лакшин склонился над чистым листом, собираясь написать очередное агентурное сообщение. Автоматически рука вывела шаблонное «источник в условиях сугубой секретности сообщает…», после чего зависла над бумагой, ибо на этом информация заканчивалась. Сыщик по привычке оглядел углы кабинета и, ничего достойного там не обнаружив, сердито бросил ручку на стол. «Кто, ну кто придумал эту чернильную ерунду?!» Задачка на устный счет – на связи состоит десять агентов, от каждого положено родить две бумаги в месяц, итого дважды десять – двадцать бумаг. И не просто бумаг, а наполненных особо ценной оперативной информацией о тех, кто мешает нам жить! О жуликах, бандитах, убийцах или, на худой конец, бытовых хулиганах. Наиболее интересные сведения из жизни названных товарищей заносятся в секретный файл милицейского информационного центра. Опять-таки не абы для чего, а для дела. Захотел ты узнать про злодея Яшку Шустрого, заполнил секретный запросик и получил из секретного файла секретный ответик, с помощью которого Яшку и накрыл! Охватим агентурной сетью все взрослое население страны! Нанесем преступности ответный удар! Но… Все горе в том, что теория с практикой, как это ни грустно, расходятся, особенно когда теорией занимаются те, кто и близко не знаком с практикой… И не получается два раза в месяц… Ибо источник, он тоже человек, сегодня пашет, а завтра пляшет. А ты ему обратно – обязан два раза в месяц! Почему? Потому что! Обязан! Да ну вас к черту! Ничего я вам не обязан!

К слову сказать, согласно той же теории, встречаться со своей агентурной сетью и получать ценную информацию полагалось не где придется, а в специально отведенном месте, называемом таинственным словом «конспиративная квартира»,

Или просто «кукушка». Таковая действительно имелась в доме на соседней улице – обычная однокомнатка на втором этаже. И все вроде бы нормально, кабы опять не вмешательство ее величества – жизни. Ну какой, скажите, дурак будет использовать свободную, государственную, бесплатную жилую площадь для встреч с какой-то там сетью, а любимых женщин водить к себе домой или в кабинет, вздрагивая от каждого шороха? Боясь нарваться на соседку, начальника, тещу или, не дай Бог, жену? Не надо нам такого сексуального удовлетворения. А конспиративная квартира на то и конспиративная, что если тебя кто и застукает, то всегда можно сослаться на рабочие вопросы. «Разработка у меня. Прошу не отвлекать». Впрочем, засветка практически исключалась, хотя ключи от «кукушечки» имелись у многих. Механизм встреч был давно отлажен и конфузов не допускал. Интерьер квартиры состоял всего из двух предметов – колченогой тахты и картины Айвазовского «Девятый вал» в виде картонной репродукции. Во время встречи с источником картина ставилась на окно, и заинтересованные лица сразу видели, что тахта занята. Работа с сетью велась в райуправлении активно, Лакшин, проходя мимо секретного окна, ни разу не видел его пустым. А однажды его посетила шальная мысль, что график встреч с агентурой, составляемый начальником ежемесячно, придуман вовсе не случайно…

Ваня, у которого на связи стояло целых восемь источников (любовницы не в счет!), особенно болезненно переживал за свою сеть. Из этой великолепной восьмерки четверо были, как бы помягче сказать, вымышленными, двое в настоящий момент сидели, один окончательно спился, а последний вообще умер год назад. Тогда Ваня не успел скинуть дело в архив, и сейчас, чтобы не получить справедливый нагоняй, продолжал поддерживать с источником «связь». Собственно, о том, что агент преставился, Иван узнал случайно, встретившись на базаре с женой покойного и передав ему привет.

Таким образом, агентурная сеть сыщика Лакшина существовала исключительно на бумаге, что не избавляло его от чернильной пытки два раза в месяц. Фантазией старшего оперуполномоченного, увы, природа-мама наделила чуть лучше, чем дятла, и рассчитывать на собственные силы по этой причине он не мог. Но на любую хитрую директиву есть ум с резьбой. В критические дни Ваня шел к киоску, покупал пару-тройку газет, находил в них криминальную хронику и принимался за работу. Дело спорилось, благо ничего не приходилось выдумывать, а лишь обрабатывать прочитанное. Затем он шел в информационный центр, располагавшийся этажом ниже, и перегонял полученные сведения в секретный файл. Теперь оставалось лишь получить квартальную премию за работу с агентурным аппаратом и потратить ее с максимальной пользой.

Ваня швырнул ручку и выдвинул верхний ящик стола, где лежал номер «Новоблудского вестника». Номер был старым, но это Лакшина не смутило, старая информация бумагу не испортит. Прочитав криминальную страничку, он отложил газету и снова взялся за перо. Через пятнадцать минут первое агентурное сообщение увидело свет.

«Источник „Фикус» в условиях сугубой секретности сообщает, что, по проверенным данным, в городе появилась преступная группировка, возглавляемая неким Геннадием по кличке „Бетон».