– Что это? – спросил Тони.

– Я ни черта не вижу, ты сидишь у меня на голове, толстый болван!

Тони продвинулся на три дюйма вверх. Дэвид посмотрел вправо и увидел бронзовый колокольчик, из которого торчал витой шнурок. Шнурок дергался вправо и влево, заставляя колокольчик звенеть.

– Кто там? – спросил Тони.

– А хрен его знает. Ты же местный.

Они сошли с лестницы. Дэвид пропустил Тони вперед к каменным ступеням, которые вели вниз, к входной двери. Колокольчик продолжал звенеть.

– Кто это может быть?

Тони нахмурился, видно было, что ему даже думать об этом не хочется. Израильские солдаты регулярно обходили крыши дозором. Вооруженные офицеры израильского жилищного департамента контролировали сделки с недвижимостью. С оружием наперевес эти представители израильской благотворительности рыскали вокруг, выискивая, какую еще площадь можно захватить. Местные дружинники всячески старались уберечь дома от захвата израильтянами. Агенты израильских спецслужб все время пытались вербовать кого можно из палестинцев. Палестинская тайная полиция выискивала коллаборационистов и препровождала на территорию, контролируемую палестинцами, где они подвергались экзекуциям и тюремному заключению. Ассасины[24], находящиеся на службе у палестинских властей, предпочитали экономить время в расчетах с предателями. Представители шариатских судов собирали свидетельства о нелегальных сделках с недвижимостью. Даже местные гангстеры и те все время пытались следить за любыми нелегальными операциями. Тони сделал шаг к двери.

– Кто там?

Колокольчик продолжал звенеть.

– Ты думаешь, они тебя слышат? – спросил Дэвид.

– Может, и нет.

Он подошел ближе к двери и повысил голос:

– Кто там?

– Откройте, – послышалось в ответ.

– София? – спросил Тони.

– Дядя Тони! Я звоню уже пятнадцать минут. Он прошлепал вниз по ступеням и открыл дверь, заслонив своим телом, как непробиваемым щитом, почти весь дверной проем.

– Что ты здесь делаешь, София?

– Я хотела тебя попросить, чтобы ты меня подбросил до Рамаллы.

Тони испугался. Неужели что-то случилось с его братом?

– Что с Элиасом? Почему он не едет?

– Эти ублюдки соседи, он так расстроился из-за них...

– Он же был вроде в порядке?

– Да, он уже пришел в себя, – ответила София. – Но мы решили, что будет лучше, если в этот раз с юристом побеседую я. Папа говорил, что ты тоже туда собираешься.

Тони не знал, что сказать. София смотрела через его плечо.

– А что здесь делает отец Дэвид?

Перед тем как отправиться на встречу со своим арабским информатором, Сэмми Бен-Найм еще раз просмотрел его досье, чтобы освежить свою память. Информатора звали Эдвард Юсуф Салман, известный также как Абу Юсуф. Сэмми всегда называл его доктор Салман, это было более уважительно и профессионально. Сейчас они сидели рядом в автомобиле, водитель и пассажир, на автомобильной стоянке позади старых магазинов на Яффской дороге, в Западном Иерусалиме. Машина принадлежала израильскому правительству, но определить это не смогла бы даже полиция. Если бы машину угнали, а потом нашли, то полицейский компьютер сообщил бы, что она принадлежит некоему Эли Баруху из Хайфы, которого на самом деле не существует. А если и обнаружится такой, то это просто совпадение. Сэмми использовал машину как свою персональную.

– Почему все идет так медленно? – спросил Сэмми.

– Частично из-за того, что Хури нервничает. Но в основном в силу целого ряда причин. У меня есть и другая работа, как вы знаете, дела в судах. А если едешь в суд в Рамаллу, это занимает целый день.

"Парень придумывает отговорки", – подумал Сэмми. С самого начала их сотрудничества Сэмми сделал Абу Юсуфу особые проездные документы. Ему не нужно было ехать в объезд через всю пустыню, как остальным палестинцам, он мог ехать прямиком в Рамаллу.

Сэмми только кивнул и спросил:

– Ну, теперь вы готовы?

– Готов. Я уже слегка опоздал. Тони как раз сейчас встречается со своим другом, и я должен быть там, чтобы выработать план нашей стратегии.

Салман заметно нервничал и поерзывал. Они находились на общественной стоянке. Его мог узнать кто-нибудь из знакомых, и тогда ему пришлось бы объяснять, с кем это он был. Почему он сидел в израильской машине с желтым лицензионным номером? Сэмми понимал его, в этом был резон. Но Салман слишком суетился. Все время теребил солнцезащитный щиток, стараясь придать ему оптимальный угол, чтобы прикрыть свое лицо, да еще и ладонью прикрывался. Сэмми на секунду потерял терпение.

– Оставьте щиток в покое, вы сейчас его сломаете.

– Вы делаете мне замечания? Потрясающе! Я полагаю, что достаточно давно занимаюсь такими делами, чтобы отдавать себе отчет в степени опасности. Кто вы такой? Насколько мне известно, вы что-то вроде младшего офицера. Не слишком ли вы печетесь о моей безопасности?

– Извините, я не хотел вас обидеть, доктор Салман. Ваша личная безопасность чрезвычайно важна для нас. – Сэмми посмотрел на него ровным взглядом.

Когда Сэмми только начинал работать в жилищном департаменте, у них там была команда ручных ливанских посредников. Каждый раз, когда на рынке появлялась очередная недвижимость, они тут же вызывали кого-нибудь из этих людей. Те моментально приезжали с полными дипломатами денег и говорили, что готовы на все, лишь бы приобрести кусочек земли в Аль-Кудс, в Святом Городе. "Сколько скажешь – столько дам". Но палестинцы со временем раскусили этот трюк.

Последние пятнадцать лет департамент все больше и больше имел дело с местными арабами типа Эдварда Салмана. Когда Сэмми просматривал его дело, он обратил внимание на пункт, где говорилось, что Салман прост и контактен в общении. Если это когда-то и было правдой, то сейчас все обстояло иначе. Он был напряжен до предела. Хотя, возможно, Сэмми чересчур строг к нему, все-таки парень рискует жизнью.

Сэмми не говорил об этом Салману, так как департамент был весьма заинтересован в собственности Хури. Не стоило заставлять Салмана еще больше нервничать. Тот мог бы вдруг решить, что риск слишком велик, и отказаться от сотрудничества.

– Я думаю, вы слышали, что парня, арестованного в Вифлееме, перевезли из участка на площади Яслей, – сказал Сэмми.

Салман скользнул по нему взглядом. Они встретились глазами, но Салман не стал затруднять себя ответом. Разумеется, он об этом знал. Весь Вифлеем знал, ведь почти полгорода видело, как его сажали в полицейский фургон. Но вот куда его увезли, пока было покрыто тайной.