отказывалась верить в случившееся. Все-таки животные иногда подкидывают нам невероятные сюрпризы!

До самого конца дойки я не смогла до конца прийти в себя, но на следующий день наваждение исчезло. Когда Миссис Грыжа снова шагнула в станок, я, памятуя ее недавнее превращение, фамильярно шлепнула ее по спине, приветствуя, уверенно наклонилась к вымени…

И тут же была «вознаграждена». Раздвоенное копыто мелькнуло у меня перед глазами, и я едва успела увернуться, спасаясь от ее гнева.

Итак, все вернулось на круги своя. И я до сих пор не знаю, что послужило причиной такого странного превращения — то ли в тот день у Миссис Грыжи было прекрасное настроение, то ли подействовало отсутствие комбикорма. Но, как бы то ни было, разгадку этой тайны мне найти не удалось.

Животные вообще старались делать все, чтобы мы не скучали. Едва освоившись с новыми доярами, коровы усердно принялись телиться. В один из первых дней дежурный пастух, остававшийся со стадом на ночь, встретил нас возле машины.

— Корова отелилась, — сообщил он с таким видом, словно это необходимо было знать каждому.

Отел летом — как, впрочем, и в любое другое время года — всегда означает прибавку молока. В нашей бригаде уже существовал дух здорового соревнования, а потому мы попрыгали из кузова, как десантники:

— Чья корова? Где она? Где теленок?

Вместо ответа пастух проводил нас к загону на противоположной стороне лагеря. Там находилось что-то вроде легкого сарайчика, где содержатся телята. В прошлом году он пустовал — за весь август был лишь один теленок, да и то родившийся за несколько дней до нашего приезда. А потому мы ворвались в сарай всей толпой.

Крупный, почти черный теленок сидел по-собачьи на соломенной подстилке, а над ним стояла его мать и с недоверием рассматривала нас. Казалось, она соображала, кого поднять на рога первым.

— Это же моя! — Сергей Бердников первым разглядел у нее на боку кружок.

Следующие полчаса потребовались на то, чтобы четверо парней вместе с тремя пастухами выгнали мать из сарайчика. Мы, девчонки, затаив дыхание, прислушивались к топоту, сопению, угрожающему помыкиванию и крикам:

— Давай заходи справа!.. Вот черт!.. Гони ее!.. М-мать… Да садани ее покрепче!

Наконец дверь распахнулась, и корова, пригнув рога и угрожающе косясь по сторонам, молнией пролетела мимо нас. За нею, поудобнее перехватив дубину, летел Бердников. Они вместе с коровой чуть не сшибли нас и выскочили наружу. Там роженица с удивительной прытью помчалась прочь, а Сергей устремился за нею уже с другой целью — ее следовало подогнать обратно к лагерю и подоить.

Вернулись они не скоро и порознь. Сначала пришел Бердников, тяжело дыша после гонки. Корова явилась к концу дойки. Она описала полный круг вокруг летнего лагеря и подошла к сарайчику с другой стороны, мычанием привлекая внимание теленка. Пастухи загнали ее в станок, и взмокший за время борьбы с нею Сергей наконец смог ее подоить и отправился поить теленка.

После этого остальные коровы, словно получив некий сигнал свыше, с энтузиазмом подхватили почин, и через неделю в загончике прыгали, бодались и звучным басовитым мычанием требовали есть семеро телят. Двое принадлежали Бердникову, двое — Мишке Строилову и по одному Ольге, Сейфу и Олегу. Я так подробно рассказываю об этом потому, что, после того как Ольгу отстранили от работы, Олег взял ее группу и теленок «отошел» к нему.

Не повезло только мне — моим коровам телиться надлежало в сентябре, когда нас в Шаморге не будет. Но могу с гордостью сообщить, что на моих надоях это не отразилось — если говорить о соревновании, развернувшемся между нами, то я постоянно держалась на втором месте после Сейфу, лишь изредка уступая Бердникову, и то за счет его непрестанно телящихся коров. Но, как ни странно, в отсутствии у меня теленка на подкорме можно было найти и светлые стороны.

Во-первых, новоотелившихся коров следовало доить в отдельные бидоны и сразу после дойки сливать молоко, чтобы оно, не дай Бог, не перемешалось с остальным. Это отнимало время, но главное состояло в том, что теленка приходилось поить по окончании работы. А это было поистине божеским наказанием.

Дело в том, что, как я уже сказала, телят было семеро: шесть телочек и единственный бычок. Всех телок мы назвали женскими именами — телочка Ольги звалась Оля, Олег свою назвал Наташкой в честь реальной Натальи (которая вскоре стала его женой), были среди них Лариски и Леночки, имеющие тезок во второй нашей бригаде «Ух!». А единственного бычка назвали Мишкой — во-первых, потому, что он и принадлежал Мишке Строилову, а во-вторых, они были похожи — у обоих длинные красивые ресницы, чуть загнутые кверху. Удивительно красивые глаза!

Кстати сказать, девчонок, в честь которых телочки получили имена, это задевало только до того момента, пока у них в бригаде тоже не начали телиться коровы. Тогда на свет появились бычки Сережки и Сашки, и конфликт был исчерпан.

Так вот, если мы различали телят, то они нас вечно путали и пребывали в наивном заблуждении, что уж если человек пришел, то кормить будет всех. Стоило переступить порог сарайчика, как все семеро скопом устремлялись навстречу. Каждый непременно первым норовил сунуть нос в ведро или ухватить рожок соска. С рожком все же было немного легче — к нему мог приложиться всего один теленок, в то время как остальные толпились вокруг, толкая счастливчика носом, и от полноты чувств обсасывая его уши. Это ему, разумеется, не нравилось. Он принимался брыкаться и, уворачиваясь, чтобы спасти ухо, выпускал рожок изо рта. А предприимчивый сосед тут же подхватывал оставшийся бесхозным источник питания — только для того, чтобы стать новым объектом атак. И так — до тех пор, пока рожок не опустеет, побывав последовательно в трех-четырех пастях. Естественно, телята оставались полуголодными, и процедуру приходилось повторять сначала, возвращаясь с полным рожком в сарайчик раза три-четыре.

С ведром было гораздо сложнее. Помню, как я в первый год студенчества пыталась напоить телят из ведра в родильном отделении! Здесь все было то же самое. Одной рукой удерживаешь ведро, другой отпихиваешь чужих телят, третьей направляешь голову теленка, потому что он затерялся где-то в мешанине тел и не может пробиться к молоку. А если он вдобавок не умеет пить из ведра, то приходится подключать четвертую руку… В общем, возни хватало не на одного.

Идея принадлежала здесь мне. Когда-то давно, еще в детстве, я прочла книгу, автора и название которой не могу вспомнить. Знаю лишь,