«Скажи им, пусть не беспокоятся обо мне, – сказал он. – Я в порядке, но хорошо бы дедушка помолился за меня».

Шаги удалились.

С этого момента Ганс остался один, терзаемый чередующимися надеждой, отчаянием, страхом и одиночеством. Его постоянно грызла мысль о том, что из-за его опасных решений гестапо может допрашивать или даже пытать родителей, Корри и Миес.

Несколько дней спустя упала следующая капля: схватили сына Виллема, Кика.

Вскоре после этого охранник сообщил Гансу, что его переводят в тюрьму, что он с облегчением воспринял как победу. Если бы арестовали родителей, Корри или Миес, рассуждал он, они бы оставили его в участке для дальнейших допросов. Гестапо, по-видимому, закрыло его дело.

Чего он не мог знать на тот момент, так это того, что перед гестапо стояли более значимые задачи, чем разбираться с горсткой выскочек какого-то голландского Сопротивления. С того момента, как в 1933 году Гитлер пришел к власти, немецкие военные лидеры не оставляли попыток покончить с ним – либо путем убийства, либо путем ареста и суда. В 1938 году в так называемый Заговор Генералов с целью свержения или убийства Гитлера были вовлечены высшие руководители немецкой армии. Они дважды пытались убить Гитлера в марте 1943 года, и еще шесть раз в период с сентября 1943 по январь 1944 года.

Однако теперь, к началу февраля 1944 года, заговорщики набрали значительную скорость и организованность. Даже при том, что трое гражданских участников заговора – пастор Дитрих Бонхеффер, адвокат Ханс фон Донаньи и дипломат доктор Йозеф Мюллер – были арестованы десятью месяцами ранее, гестапо не располагало конкретными доказательствами проработки заговора с целью покончить с фюрером. У них имелись подозрения в отношении генерала Ганса Остера, адмирала Вильгельма Канариса, второго человека в Абвере. Понимая, что гестапо может в любой момент совершить налет на его офис, Остер успел уничтожить компрометирующие документы. В декабре 1943 года гестапо вынудило его подать в отставку и поместило под домашний арест.

Сам Канарис, один из активных участников заговора, также попал под подозрение гестапо, но не был арестован. Таким образом, заговор военачальников набирал обороты[33].

В январе 1944 года заговорщики активизировали свое самое мощное оружие: на их сторону встал фельдмаршал Эрвин Роммель – самый популярный человек в Германии. В том же месяце он был назначен командующим группой армий «Б» на западе, ему было поручено сорвать высадку союзников во Франции. В рамках своей новой должности Роммель проводил много времени с двумя старинными друзьями, генералом Александром фон Фалькенхаузеном, назначенным военным губернатором на территории Бельгии и северной Франции, и генералом Карлом-Генрихом фон Штюльпнагелем, военным губернатором Франции. Оба генерала поддерживали антигитлеровский заговор и уговаривали Роммеля присоединиться к ним.

Ближе к концу февраля Роммель принимал у себя дома в Херлингене другого своего друга, доктора Карла Штрёлина, мэра Штутгарта. Штрёлин, один из заговорщиков, сообщил Роммелю, что несколько руководящих армейских офицеров на востоке предложили арестовать Гитлера и заставить его объявить по радио, что он отрекся от власти. Роммель сказал, что идея ему нравится, но Штрёлин хотел большего.

«Вы единственный, – сказал он фельдмаршалу, – кто может предотвратить гражданскую войну в Германии. Вы должны дать движению свое имя».

Роммель задумался на несколько мгновений, после чего согласился: «Я считаю своим долгом прийти на помощь Германии». Однако он выступал против прямого убийства Гитлера, подчеркивая, что Вермахт должен арестовать фюрера и судить его за преступления против своего собственного народа и тех, кто находится на оккупированных землях.

В Германии, как и во всех оккупированных странах, казалось, загорелся фитиль.

В Арнеме Одри Хепберн и ее семья в тревоге ожидали, когда немцы реквизируют их дом; те уже захватили более сотни вилл в районе Арнем-Велп.

Однажды немецкие солдаты действительно постучали в их дверь, но не для того, чтобы заселиться, а для того, чтобы разместить у них на чердаке радиостанцию. Одри и ее семья облегченно вздохнули, ведь без дома они не остались, в то же время, теперь солдаты намеревались в любое время заявляться без приглашения.

Третья неделя февраля принесла в города Арнем, Неймеген, Харлем и Амстердам пугающее, но вдохновляющее зрелище. Начиная с 20 февраля Стратегические военно-воздушные силы США совместно с командованием бомбардировочной авиации Королевских ВВС Великобритании начали операцию «Аргумент», более известную как «Большая неделя» – шестидневную серию бомбардировок, имевших целью вывести из строя немецкую авиационную промышленность, включая пилоты-истребители. Днем над Европой летали около 3800 бомбардировщиков США в сопровождении истребителей, а ночью на их место вставали 2351 бомбардировщиков Королевских ВВС.

Поскольку база истребителей Люфтваффе располагалась недалеко от дома Одри в Велпе, она и ее семья стали непосредственными свидетелями самых жестоких воздушных боев за все время войны. В Харлеме жители Бейе также наблюдали бесчисленные волны самолетов союзников над головой, сопровождаемые либо немецкими зенитками, либо истребителями. Каждый день с неба падали пылающие американские, британские и немецкие самолеты, за которыми часто тянулся парашют. Двадцать третьего числа из-за ненастной погоды американские бомбардировщики по ошибке разбомбили город Неймеген, в результате чего погибло около двухсот мирных жителей.

Но, в целом, кампанию можно было считать успешной: к концу недели ВВС США и RAF сбросили почти 20 000 тонн бомб на немецкие заводы по производству истребителей и боеприпасов, уничтожив почти 40 процентов всего воздушного флота. За месяц они уничтожили 434 пилота вражеских истребителей. При этом союзники также понесли ужасные потери – немцы сбили более четырехсот самолетов, парашютные экипажи которых были либо захвачены фашистами, либо спрятаны голландским подпольем.

Многие из раненых пилотов оказались в больнице Велпа – недалеко от того места, где жила Одри, – и она превратилась во временный штаб Сопротивления. Оказалось, что все врачи, работающие там, прятали у себя дома евреев[34]. Одним из таких врачей, особенно активно участвующих в подполье, был тридцатидевятилетний доктор Хендрик Виссер’т Хофт, которому начала помогать четырнадцатилетняя Одри. Поначалу ей доверяли самые мелкие поручения, но вскоре, когда ей исполнилось 15 лет, Одри решила сделать более серьезный вклад в Сопротивление. Профессионально владея искусством балета, Одри начала давать частные танцевальные представления в близлежащих домах, жертвуя вырученные средства на нужды Сопротивления.

26 февраля в Бейе было относительно спокойно. Даже слишком тихо для таких обстоятельств. Но вот вернулись несколько постоянных гостей – Йоси, Мэри, Ронни и Марта, и дом снова превратился в центр Сопротивления.

Однажды днем несколько подпольщиков, среди них Рейноут Сьерцема (работавший под псевдонимом «Арнольд»), лидер Сопротивления Харлема, встретились в гостинице Бейе, чтобы обсудить дальнейшие планы. Во время разговора в комнату ворвалась Корри.

«Послушайте, у нас закончились деньги. А есть люди, которые отчаянно в них нуждаются. Давайте