— Боюсь, вы что-то перепутали…

— Может быть, — согласился Мирин. — Но если нет, мое предложение вы услышали. А если я перепутал, почему бы вам не воспользоваться этим? Быть другом Киры и получать за это неплохие деньги — разве это плохо?

— Я не хочу, чтобы вы вываливали на нее мое прошлое, только и всего.

— О, об этом пока не беспокойтесь. Сейчас я не буду рассказывать Кире то, что, возможно, не рассказали вы. Но над моим предложением все-таки подумайте. Сохраните этот номер, Илья, возможно, очень скоро он вам понадобится.

* * *

1995 год.

Пир по время чумы — эти слова крутились в голове, отказываясь оставлять его в покое. Все вокруг были счастливы, и только Костя чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Не только потому, что он не забывал, в каких условиях сейчас Валера Солодов — едва из лазарета выпустили! Дело было еще и в том, что ему трудно было находиться рядом с хозяевами праздника.

Нет, на словах они с Андреем все еще звались друзьями. Но Костя больше не мог закрывать глаза на все подозрительные детали, связанные с партнером. Все это богатство, эта наглость, какие-то мутные знакомые… Как это принять? Как с этим смириться?

С другой стороны, просто не приходить в этот дом Костя не мог. Андрей и Карина, далекие от любых религий, все равно гордо называли его крестным отцом своей дочери. Да он и сам любил маленькую Надю — к своему стыду, он вынужден был признать, что она намного сообразительней и обаятельней его собственной дочери Сони.

Вот поэтому он и пришел на ее день рождения и теперь наблюдал роскошный карнавал, о котором другие дети могли только мечтать. Правда, саму Надю, тихую и застенчивую от природы, это в восторг не приводило. Она стеснялась быть в центре внимания, но ее родители словно не замечали этого. А может, им было просто плевать, и этот праздник был демонстрацией богатства перед знакомыми, а не попыткой сделать дочь счастливой.

Взрослых гостей здесь было куда больше, чем детей, и это бросалось в глаза даже при том, что праздновали они в доме, пока дети носились по двору. Похоже, из семейного торжества Андрей сумел устроить деловой проект! Почему нет? В бизнесе личные связи куда важнее, чем считают многие, и люди, приглашенные на праздник дочери, уже воспринимали ее отца как своего друга.

Многих из этих гостей Костя видел раньше, но один особенно выделялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Араб в традиционной одежде, не говоривший ни слова по-русски. Костя не сомневался, что прежде они не встречались, однако лицо иностранца все равно показалось ему смутно знакомым.

Костя наблюдал за ним весь день, пытаясь вспомнить, где видел его раньше. Но лишь когда они пересеклись, были представлены друг другу и прозвучало имя, картинка наконец сложилась.

После этого Костя уже не мог делать вид, что ничего не происходит. Ему едва удалось сохранить маску вежливости перед иностранцем, но после этого он сразу же бросился искать Андрея.

Они пересеклись на кухне. Гости периодически заходили туда, но надолго не задерживались, и это было к лучшему, потому что разговор не предназначался для посторонних ушей.

— Костян, ты опять мрачный, — разочарованно протянул Андрей. — А я-то надеялся, что ты взбодришься! Вон, Танюха твоя молодец, веселится, а ты что?

— А я, видимо, шизофреник, потому что у меня галлюцинации начались, — невозмутимо ответил Костя.

— В смысле?

— Мне только что привиделось, что на дне рождения твоей дочери меня представили Акраму Амани. Но такого ведь не может быть, правда?

— Почему это? Вот же он ходит!

Андрей изо всех сил старался изобразить добродушного и беззаботного отца семейства, однако Костя слишком хорошо знал его, чтобы поддаться на обман. Его друг был не настолько пьян, чтобы не насторожиться, но и не настолько трезв, чтобы отступить, уходя от опасного разговора.

— Андрей, ты в своем уме?

— Да что такое?

— Месяца не прошло, как о нем все газеты писали! — напомнил Костя. — Ты пригласил на праздник своей дочери наркоторговца!

— Не ори, — осадил его Андрей, и его голос теперь звучал заметно жестче. — Если ты такой любитель газет, то читай их внимательно! Там писали, что Акрама подозревали в связях с наркоторговлей. Подозревали, понимаешь? Но оправдали!

— Оправдали или откупился?

— Оправдали! Уж мы с тобой точно знаем, что порой обвиняют тех, кто этого совсем не заслуживает!

— Да, а некоторые из нас еще и забывают о них, потому что помнить — не так уж весело, — отметил Костя.

— Мы сейчас не о Валерке говорим, и я о нем не забыл! Но речь об Акраме. Я точно знаю, что он ни в чем не виноват. До него докопались, потому что он иностранец, вот и все. С иностранцем можно не церемониться! А он еще бывает в странах, где наркоты полно — разве не золотая жила? Но я знаю Акрама много лет, я не сомневаюсь, что он ни в чем не виноват. Я за него так же поручусь, как за тебя! Вот поэтому я пригласил в свой дом, на праздник своей дочери вас обоих.

— Не нравится мне все это…

— Что именно не нравится? — допытывался Андрей. — Что он здесь? Что он араб? Что на него газетчики налетели, как саранча? Забудь об этом. Акрам — мой друг, тебе этого мало?

— Нет, но…

— Вот и все.

Версия с «просто другом» Косте не слишком нравилась, он готов был спорить и дальше, инстинкты шептали ему, что Андрей что-то скрывает. Но тут на кухню вошла Карина, такая же солнечная и улыбчивая, как раньше. При ней Костя не рисковал обсуждать то, что в их доме, возможно, оказался опасный преступник. Карина-то наверняка ничего не знает, не может знать!

— Ага, вот где вы прячетесь! — улыбнулась она. — Затихарились тут! Опять, небось, бизнес обсуждаете? Договорились ведь, что вы не будете!

— Прости, родная, не удержались! — подмигнул ей Андрей.

— Придется прекратить. Время выносить торт со свечками, идем! Расстроите родную и крестную дочь — головы оторву обоим!

И спор пришлось прекратить. Костя рад был бы верить, не сомневаться, жить дальше. Но с этого дня мысль о том, что Андрей, возможно, связан с наркотиками, уже не оставляла его в покое.

* * *

Похоже, утром она обидела его сильнее, чем ожидала. Хотя Кира, как ни старалась, не могла понять, как именно это произошло. Ей казалось, что она изучила Илью — не идеально, конечно, но достаточно хорошо, чтобы вести с ним разговоры на непростые темы. Он ведь не был нежной барышней, обижающейся на любое упоминание прошлого!

Да и не был он обиженным утром, когда они начинали осмотр дома. Они ненадолго разошлись, а когда снова встретились, Илья был мрачнее тучи. Получается, он расстроился из-за чего-то другого? Но из-за чего? Они одни в этом доме, и в «Саду камней» нет ничего, что может быть важно для него!