Он грустно улыбнулся:

– Мне жаль. Я знаю, тебе это кажется неправильным, но наши законы и традиции – это все, что у нас есть.

Меня достали законы и традиции. Я нырнула прямо в его разум, зная, что теперь, заявив о своей судьбе и приняв ее, приняла и свою силу. Воспоминания стражника оказались нормальными. У него была прекрасная семья, и он был хорошим отцом, терпеливым и любящим. Воспитывая детей, он объяснял им, почему определенные вещи нельзя совершать, и делал это не в манере «потому что я так сказал».

Его старшему сыну скоро исполнялось двадцать два, и мужчина переживал, что он не запечатлится и не заведет собственную семью, никогда не узнает, как это быть соединенным с кем-то – телом, сердцем, душой.

– Нет, – возразила я, открывая глаза. – Нет, вы ошибаетесь. Правила и традиции – это не все, что у вас есть. А то, чем занят ваш разум? А ваши воспоминания? Вот что у вас есть. Это должно быть и, наверное, есть у каждого. Я не стремлюсь властвовать над вами, а пытаюсь вернуть единственное, что имеет значение для любого из вас, – ваше будущее. Если запечатления не вернутся, у нашего рода нет будущего. Это поколение станет последним. Не может быть, чтобы все этого хотели.

Глаза стражника наполнились слезами, и он упал на колени, качая головой:

– Нет, я этого не хочу, но нам с рождения говорили, что соблюдать правила – наш единственный путь. Мы всю жизнь следовали правилам, составленным первым Советом, и так открыто пренебрегать ими и бросать вызов Совету – это прямое нарушение закона. Я просто… просто не знаю, что делать.

Я видела, как проносились мысли в его голове, пока он все обдумывал. Правила для работы: ты можешь заниматься каким-то определенным ремеслом, и оно должно вызывать уважение и приносить доход. Правила для семьи: никто не должен вступать в брак или дружить с членом враждебного клана, с которым когда-либо был конфликт, потому что это могло привести к расколу. Правила для школы: все ходили в колледж, независимо от желания, потому что колледж воспитывал людей состоятельных и нужных обществу. Правила для Совета: слово членов Ассамблеи по каждому вопросу является последним, и они правят, руководствуясь лишь законом Виртуозов. Правила для здоровья: родители должны внимательно следить за питанием своих детей, потому что ожирение запрещено среди молодых людей, которые еще не запечатлелись. Благодаря тому, что запечатленные могли лечить друг друга, для них это не было проблемой, ведь они исцеляли и от этого.

Я подумала о том, что бабушка была единственной полной женщиной из всех Асов, которых я видела.

Правила регламентировали всю жизнь. Кем бы ни были люди, составившие эти правила, они не руководствовались интересами своего рода. Возможно, они считали, что, ограничивая Асов, они совершают благо, но правила относились только к поверхностным вещам. Что же касается характера, и морали, и счастья – об этом речь не шла.

– Дайте мне пройти. Я заберу отсюда своего нареченного и завтра обращусь к Совету с известием, что надо менять порядок вещей.

– Я… – Стражник покачал головой. – Если бы я только мог помочь…

– Вы можете, – заверила я и улыбнулась. – И не говорите никому, что видели меня в пижаме, – добавила я шутливо, и он чуть не поперхнулся от удивленного смеха.

– Ты совсем другая. Нам всегда говорили, что ты будешь прекрасной и величественной женщиной. И ты такая и есть, – добавил стражник поспешно, – но мы не думали, что ты окажешься человеком, и мы определенно не рассчитывали, что ты запечатлишься. Последняя Провидица не запечатлевалась. Она была просто одной из нашего рода, и метка Провидицы проявилась у нее в тот момент, когда она обрела Дар. Мы предполагали, что ты будешь такой же.

– Жаль, что разочаровала, – пробормотала я.

– Нет-нет, это совсем не разочарование. Это чудо. Если ты займешь место в Совете, тогда лучше, чтобы ты действительно была одной из нас, запечатленной и нареченной, чтобы быть связанной с нами.

– Согласна. И этой запечатленной и нареченной уже плохо от разлуки, – простонала я, приложив руку к животу. – Пожалуйста, дайте мне пройти.

– Я пойду с тобой. Думаю, Совет предполагал, что ты попытаешься это сделать. – Стражник скромно улыбнулся. – Они поставили там внизу еще восемь стражей.

– Восемь? – Я даже охрипла от неожиданности и обернулась к Родни, который тоже выглядел удивленным. – Что ж, у нас нет выбора. Пошли.

Мужчина взял фонарь для кемпинга и повел нас вниз по каменным ступеням. Когда мы достигли подножия лестницы, я с отвращением выдохнула, почувствовав неприятный запах. Что еще там внизу, кроме людей?

– Кто идет? – пророкотал глубокий голос. Увидев нас, другой стражник вытаращил глаза. – Зачем вы ее сюда привели?

– Я пришла за Калебом. – Я заглянула через его плечо, чтобы увидеть камеры, но он передвинулся, чтобы закрыть мне вид. Я посмотрела на него, и он отступил, задыхаясь.

Я почувствовала неловкость. Видимо, они боялись меня, но и Совета боялись не меньше. Я этого не понимала. Как будто Совет и я не были единомышленниками, и все об этом знали.

– Дайте ей пройти, – сердито буркнул Родни и встал рядом со мной. – Неужели мы должны втолковывать это каждому индивидуально?

– Что втолковывать? – раздраженно осведомился второй стражник.

Родни скрестил руки на груди:

– Что Мэгги – ваша чертова Провидица и вам лучше проявить к ней уважение, не то она вас поджарит.

– Ух… – Глаза мужчины метнулись от Родни к первому стражнику, потом ко мне. – Хорошо. – Он махнул нам рукой. – Все равно вы далеко не уйдете.

Я рванулась мимо него и сразу наткнулась на высокого мужчину.

– Ой, – пробормотала я и, посмотрев наверх, увидела лицо Дональда.

– Ты закончила выставлять себя дурой? – напыщенно вопросил он. – Я даже толком не знаю тебя, а ты уже так предсказуема. Вот почему Провидица не должна быть запечатленной. Ты позволяешь эмоциям брать над собой верх, вместо того чтобы поступать правильно.

– А разве правильно держать кого-то взаперти для защиты кого-то другого? – спокойно поинтересовалась я.

Дональд вздохнул:

– Провидица, ты ведешь себя совершенно неразумно. Закон не управляется эмоциями и страстью.

– А должен! – закричала я на него. – Если вы беспристрастны, то разве можете говорить о своем участии? Значение имеет только то, что правильно и хорошо для людей. То, что Калеб заперт в наказание за то, что защитил меня, – неправильно! И если вы продолжаете говорить, что я Провидица… – Решетки рядом с нами начали дребезжать. Дональд нервно посмотрел по сторонам и снова перевел взгляд на меня. – И если вы утверждаете, что я важная персона и должна вами руководить, так позвольте мне это сделать. Отойдите с моего пути!

Дональд посмотрел за мое плечо:

– Это твое патетическое оправдание для группы поддержки?