В циркуляре особо подчеркивалось: «При этом нужно твердо учесть, что оперуполномоченный должен являться основной оперативной единицей».

* * *

К большому террору готовились долго. При этом совершенствовалась прежде всего оперативная работа. Так, в приказе НКВД СССР № 00 321 «О порядке обслуживания начальствующего, оперативного состава ГУГБ в условиях оперативной работы» (25.09.1936 г.) говорилось:

«Обследованием следственных комнат в Бутырской тюрьме установлено, что эти комнаты для ведения следствия не приспособлены: темные, грязные, отсутствуют элементарные удобства (чистые умывальники, чистые полотенца, мыло). Нет письменных принадлежностей, настольных ламп и т. д.

Начальствующий оперативный состав, проводящий следствие, лишен возможности получения горячей или холодной пищи и даже стакана чая.

В целом ряде случаев работники, ведущие следствие, благодаря отсутствию надлежащего порядка службы связи, при наличии достаточного количества легковых машин, вынуждены со следственными делами и другими оперативными документами до Бутырской тюрьмы и обратно добираться пешком или трамваем.

В самом здании НКВД, благодаря неумелому внутреннему распорядку, начальники отделений и их помощники, несмотря на перегруженность, вынуждены нерационально тратить рабочее время — беготня в буфет, затрата большого времени на получение стакана чая, бутерброда и т. д., причем и здесь грязная посуда, безвкусные грубо приготовленные бутерброды, зачастую невысокого качества.

В комнатах оперативных работников ГУГБ, в особенности вечером, зачастую можно видеть грязные столы, грязные чернильницы и пепельницы, окурки на полу и на окнах, клочки бумаги, разбросанные на столе и т. п.».

Что уж тут говорить про внутренний порядок в НКВД, если при Ежове в органах госбезопасности высшее образование имел один процент сотрудников, а более семи — десяти процентов — только низшее.

Среди руководящих работников НКВД число лиц, имевших начальное, среднее и незаконченное среднее образование на сентябрь 1938 г. составляло 82 процента. Число же руководителей, имевших высшее и незаконченное высшее образование, только десять процентов.

Сами понимаете, не до культуры им было.

* * *

Незадолго до прихода Абакумова в секретно-политический отдел Н.И. Ежов выступил перед мобилизованными на работу в НКВД молодыми коммунистами и комсомольцами:

— Без агентурной работы разведки и разведчиков не существует, — говорил Николай Иванович, — Главное в нашей работе — это агентурная работа. И вот тут разрешите, товарищи, остановиться на некоторых видах нашей агентуры. Прежде всего, вы знаете, что у нас агентура в самом широком смысле слова делится на две категории, даже на три, если можно так сказать. Давайте делить на две категории, это будет понятнее.

Первая категория. Это агентура в собственном смысле слова, когда мы имеем дело с агентом, квалифицированным человеком, специально обработанным и т. д. Это представляет относительно тонкую прослойку нашу и по существу дела не может быть очень большой. Более широкая сеть — это сеть осведомителей, которая в известном смысле может быть названа агентурной, но не представляет собой категорию агентуры в том смысле, как мы привыкли ее понимать (…) если, например, капиталистическая разведка, в частности, царская, в осведомлении базировалась главным образом на дворниках и в большинстве на старших дворниках, которые выявляли, что жильцы делают, как они живут, конечно, они о такой массовой разведке не могли даже мечтать. У нас же каждый соглашался быть осведомителем.

В свое время эта осведомительная сеть сыграла огромнейшую роль. Больше того, если подытожить всю оперативную чекистскую работу, поставить какой-то итог, то можно с уверенностью сказать, что определенные сложные дела давались от осведомителей.

Особенно дела, связанные с закордоном, они шли через агентуру, но были случаи, когда очень большие дела шли не от агентуры, а от осведомления.

Например, шахтинское дело, которое было по преимуществу вскрыто осведомлением, а не агентурой, т. е. массовой сетью рабочих шахтеров, которые работали в шахтах и каждый на своем участке давал материал (…).

Кроме того, товарищи считают, например, в чекистской среде, что общая информация, которая базируется на массовой осведомительной сети, если ее, так сказать, соответствующим образом умело обобщить, дает основной канал к выявлению контрреволюции, что на этом материале можно строить агентурную работу. Есть такие товарищи, которые считают, что без агентуры прожить можно припеваючи, а вот осведомление это главное, это наши глаза и уши и перечисляют все части тела. Все это осведомление. Это получается потому, что агент — сложное дело.

Его нужно завербовать, им нужно руководить, а осведомительной сети сколько угодно можно иметь и очень легко (…).

Второе. Если Вы решаете, что Вам агент для этого нужен, Вы должны предварительно изучить среду, в которой люди вращаются, и выбрать себе из этой среды лучших людей, которые в той или иной среде могут представлять наибольший интерес. Например, вам надо иметь агентуру в колонии иностранных специалистов: вы должны облюбовать человека, у которого есть больше возможностей для работы, наметить наибольшее количество людей, если не могли человека к вербовке подготовить, подготовьте его к вербовке. Подготовка может быть самая разнообразная, все зависит от того, из какой среды человека вы вербуете. В вашей работе часто вам будут встречаться необходимости вербовать людей, которые явно враждебно настроены, — например, в той же среде иностранных специалистов, иностранных рабочих, сектантов, словом, любой группы людей, которая является враждебно настроенной средой для советского строя…

Кстати сказать, товарищи, о платности нашего агента. Мы свою работу строили на бесплатную работу, иногда пытались еще с агентуры что-нибудь получить (смех). Мы должны платить агенту и платить, обязательно по его стоимости. Вербовка агентуры должна быть самая разнообразная, например, запутать его в каких-нибудь вещах, можно и уголовное дело создать, имеется масса возможностей для этого. Вы должны создать такие условия и среду, при которых он сам к вам в лапы полезет, чтобы вы его привязывали не ниточкой, а настоящим стальным канатом, и чтобы с него взять именно все.

Коснувшись следственной работы, Ежов подчеркнул:

— Со следственной работой у нас получилась казусная вещь. У нас, вопреки всем планам разведки, ее природы, являлась наследственная работа. Если взять соотношение этой агентурной работы во всем, возьмем и следственную работу, то следственная работа у нас занимает, по крайней мере, 80 %. Такое соотношение совсем неправильно, оно поворачивает все дело наоборот (…). Следствие у нас должно занимать минимальную часть нашей работы — 20 %. При хорошей агентуре не больше. Враг не успеет накопить силы, и следствие мы по-другому поведем. Тогда оно будет обладать такой суммой материала, что допрашиваемому некуда будет деваться. Если вы сейчас тратите на следствие 15 дней, тогда он будет моментально давать все показания и признаваться в виновности, поэтому следственная работа не будет занимать столько времени, как сейчас.