Лонго достал билет и с невинным видом спросил:

– На одно лицо, и только?

Уайли в растерянности взглянул на Сэмми.

– Господи Боже мой, – пробормотал Сэмми и достал из другого кармана второй билет.

– Вот молодец, знаешь, что я большой любитель бокса! – заявил Лонго и спрятал билеты в бумажник из акульей кожи.

– Я тоже, – поддакнул Уайли. – И Сэмми. Правда, Сэмми?

Сэмми безмолвствовал. Это были его собственные билеты.

Теперь ему придется смотреть матч дома по телевизору или с кучей таких же жалких неудачников в каком-нибудь баре.

– Ради чего еще нужны друзья, – прошипел он. – Так вы нам поможете?

– Я смогу дать вам еще пару-тройку дней, – сказал Лонго.

Сэмми дернул головой:

– Пару-тройку дней?

– По закону я должен снять с нее обвинение прямо сейчас.

– Пару-тройку дней? – переспросил Сэмми.

– Это все, что я могу сделать. Попрошу судью немного поморочить Андермана. Завтра у нас воскресенье, понедельник в Неваде праздничный день. Следовательно, у вас около трех дней на то, чтобы прийти ко мне с солидными уликами, и уж во вторник я с большим удовольствием надеру Андерману задницу. Прямо с утра.

Сэмми нервно пригладил жидкие волосенки: на своем веку ему приходилось иметь дело со всякого рода бандитами, но этот защитник закона мог дать им сто очков вперед! Однако он проговорил:

– Спасибо большое, Пит, мы ценим ваше сотрудничество.

– Вы настоящий друг, – тупо подтвердил Уайли.

– Всегда рад иметь с вами дело, – Лонго сердечно пожал им руки. – Встретимся на матче.

– Жаль, что не удастся попасть на матч, – промямлил Уайли, пока Сэмми расплачивался за стоянку. – А ты-то как?

– Ну, посмотрю где-нибудь в баре или по платному каналу, – ответил Сэмми. – Люблю бокс.

– Платный канал – дерьмо, – пожаловался Уайли.

– Можешь посмотреть по кабельному. Через недельку, может, и покажут.

– Кабельные тоже дерьмо. Никогда не смотрю кабельные каналы.

Редкий случай: Уайли имеет твердое мнение хоть о чем-то. Обычно своего мнения у него не обнаруживалось, о чем бы ни шла речь, и Уайли этим даже гордился.

Когда они выехали на аллею Мэриленд, Сэмми спросил:

– А что ты, собственно, имеешь против кабельного телевидения?

– Сколько раз ты смотрел матчи по кабельному? – осведомился Уайли.

– Не считал. Ну, может, тысячу.

– Ровно тысячу?

– Или тысячу и один раз. Примерно.

– Итак, ты тысячу и один раз смотрел бои по кабельному, а скольких девушек, которые выходят на ринг с номером раунда, ты видел? Уверен – их ты сможешь пересчитать по пальцам одной руки. Эти девицы – самые шикарные телки на матчах, а по кабельному их никогда не показывают.

– Так вот почему ты терпеть не можешь кабельное телевидение?

– Именно поэтому.

Засунув руку под сиденье, Сэмми извлек фляжку с виски, открутил зубами пробку, сделал солидный глоток и облизнул губы.

– Ты снова начал пить? – удивился Уайли.

– Да. Потому что мы в заднице.

– Полагаешь, Ник нас выкинет?

– Очень даже вероятно.

Некоторое время они ехали молча, размышляя о том, что их ждет. Для Сэмми это означало переезд в какую-нибудь дешевую дыру вроде Аризоны и Флориды, где ему, чтобы покупать хорошие сигары, снова придется по мелочи жульничать в карты. Будущее Уайли представлялось менее унылым: он всегда может найти работу в каком-нибудь казино в индейской резервации или на круизном лайнере. Он, конечно, выживет, но все время будет помнить о том, что лучшие его деньки остались далеко позади.

– Нола замешана, – сказал Уайли. – И ты со мной согласился.

– И сглупил, – ответил Сэмми.

– Что значит – сглупил?

– Это значит, что я не продумал все до конца. Знай я, что она затаила на Ника злобу, никогда не пошел бы на ее арест. Понаблюдал бы за ней, посмотрел, куда она целит. История с Фонтэйном – это дымовая завеса. У нее куда более серьезная цель, а мы этого не поняли.

Они были уже возле «Акрополя». Сэмми в полном молчании обогнул бурлящую историю матримониальных ошибок Ника: он думал о Ноле, которая проходила здесь каждый день и каждый день, глядя на увековеченные скульптором силиконовые прелести бывших супруг Никокрополиса, снова и снова вспоминала свое унижение. Неудивительно, что ненависть ее росла как на дрожжах.

Сэмми свернул на стоянку. В казино было тихо, даже швейцар в униформе куда-то скрылся. Заглушив мотор, Сэмми спросил:

– Чем, черт побери, занят Валентайн?

– Я говорил с ним пару часов назад, – ответил Уайли. – Он пошел к себе порыться в компьютере.

– Вычислил он Фонтэйна?

– На тот момент – пока нет.

– Кто перевел его в этот люкс?

– Уж точно не я.

Сэмми барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Сколько он с нас запросил?

– Тысячу долларов в день плюс расходы.

– Боже правый! – воскликнул Сэмми. – Ну и бандюга!

Сэмми нашел Ника на мостках. Тот перегнулся через перила и внимательно присматривался к столу, за которым играли в крэпс. На его физиономии плясали зайчики от расшитого циркониевыми стразами пышного бюста сидевшей за столом женщины. Она пыталась выбросить восьмерку и каждый раз перед броском целовала кости практически взасос.

– Порой я просыпаюсь среди ночи, – возвестил Ник, когда дама выбыла из игры, – лежу в темноте и думаю обо всех своих ужасных поступках. По крайней мере, о которых помню. Они преследуют меня, особенно те, что имеют куда более серьезные последствия, чем я себе представлял.

– Как с Нолой, – тихо произнес Сэмми.

– Богом клянусь, я ее совсем не помню, – тяжело дыша, отозвался Ник. – Или, может, я ее одетой не помню?

Но Сэмми был отнюдь не расположен к шуткам. Если Ник собрался покаяться в грехах, то он, Сэмми, вовсе не горел желанием стать его исповедником.

– Так или сяк, – продолжал Ник, – но случай с Нолой – это показательный пример. Шерри сказала, что мы с ней встречались дней десять. Полагаю, первые девять дней мы трахались, как кролики, а на десятый потянуло поговорить. Может, я и сказал, чтобы она поддула себе сиськи, – я вполне мог ляпнуть что-то подобное, а то и похуже. Но, понимаешь, по крайней мере, я был с ней честен – люблю, чтобы сиськи были большие. Это же не преступление, правда?

– Нет, насколько мне известно, – сказал Сэмми.