Рассказываю про этот эксперимент детям. Покупаем семена гороха. Раскладываем по двум плошечкам с влажной ватой. Расставляю плошки по разным комнатам и комментирую:

– Эта плошечка будет стоять у меня в комнате. Я каждый день буду говорить семенам ласковые слова. А эту я в вашей комнате оставлю, и пусть семена ваши ругательства слушают. Вот и посмотрим, какие прорастут, а какие сгниют…

Наблюдаю на Сашкином лице смятение и тревогу. Потом обнаруживаю обе плошечки на подоконнике в моей комнате. Возвращаю одну обратно в детскую. Через несколько минут ловлю Сашку, который, крадучись, опять несет плошку ко мне на подоконник.

– Мама, мне их жалко, пусть они тоже прорастут.

У Сашки в этот момент такое умильно-трогательное выражение лица, что я ощущаю крайнюю негуманность эксперимента.

Вношу свое предложение:

– А может, вы в своей комнате ссориться перестанете? И тогда вашим семенам тоже будет хорошо и комфортно.

Ссоры в период эксперимента – хоть и реже, но все-таки случаются. Сашка, распалившись, кричит: «Да ты дурак!» – а потом бежит к чашке с семенами и просит прощения, наговаривая много хороших слов, чтобы перекрыть полученный семенами негатив.

Через пять дней Сашка обрадованно сообщает, что семена проросли. Действительно, крепкие зеленые ростки.

Я вспоминаю, что в моей комнате на подоконнике тоже есть семена, и иду их проверять. Они вопреки ожиданиям только слегка набухли. Упс, да я же нарушила условия эксперимента! Забыла говорить семенам каждый день приятные слова. Я вообще про них забыла. Только пару раз подлила воду, когда другие цветы поливала. И в комнате этой практически не находилась… Никакого общения с семенами, ни целенаправленного, ни опосредованного…

У меня моментально родилась аналогия про детей, растущих в условиях депривации, отсутствия общения. Хуже временной негативной реакции может быть только полное равнодушие. Поэтому иногда дети сознательно ведут себя плохо, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. (Пусть отругают, зато вспомнят, что я есть.)

А еще вспомнились откровения одного уже взрослого мужчины. Его мама практиковала один-единственный метод наказания: игнорирование.

– Представляешь, – делился он, – мама тебя целый день не замечает! Ты ходишь, разговариваешь с ней, дергаешь за подол, пытаешься заглянуть ей в глаза… А она как будто не видит тебя и не слышит, как будто тебя вообще нет… И, казалось, это никогда не кончится… Я тогда думал, что лучше бы она меня побила, чем так наказывать.

Разговаривайте с ребенком. Разговаривайте чаще. Когда сердитесь, устали, грустите, озабочены проблемами – все равно разговаривайте. Расскажите о том, что чувствуете, о чем беспокоитесь – ребенок поймет. Только не замыкайтесь, не молчите. Без общения даже горох плохо растет.

#мышление

#творчество

Свеча стоит на столе для создания настроения. Я люблю зажигать свечи. А Сашка любит их задувать. И вот он дует, дует… А огонь продолжает гореть ровным пламенем. Огонь – за стеклом стаканчика-подсвечника…

Во взрослой жизни тоже можно такое увидеть: действия не приносят желаемого результата, а человек продолжает упорно делать то же самое. Нет чтоб тормознуть и подумать…

И как бы так Сашке не прямо сказать про ошибку, а намекнуть, что ли?..

– Александр, ты хочешь сдуть со стола стаканчик?

– Нет, я хочу задуть свечку!

– Странно… Хочешь задуть свечку, а дуешь на стаканчик…

Работа мозга запущена. Санька поднимается на носочках и прицельно дует сверху. Огонь погас. На сей раз мой сын не оставил ему шансов.

Игра увенчалась успехом, а успех хочется повторить. Сашка требует снова зажечь свечу. А во мне уже проснулся то ли черт, то ли специалист по раннему развитию. И я ставлю горящую свечу далеко от края стола. Сашке приходится подтянуться на руках и лечь животом на стол, чтобы задуть ее.

Еще? ОК. Только свечка – на открытой полке. Недолго думая, Сашка притаскивает табурет, залезает, дует – вуаля.

А я снова зажигаю свечу и переношу на холодильник. И двигаю подаааальше от края. Высота табурета теперь не спасет ситуацию. Садистка-мама злорадно потирает руки: придумала-таки непосильную задачу. «Ого!» – на секунду замирает Санька. А потом с табурета перелезает на край раковины, откуда близко до холодильника. (Вот теперь замираю я.) Держась одной рукой за шкафчик над головой (я уже готова ловить ребенка), подтягивается на носочках и второй рукой двигает к себе стаканчик со свечой. Сначала берет его сверху, но огонь жжет ладонь. Сашка отдергивает руку – я уже решаю, что сейчас он отступит. Но нет, аккуратно берет стаканчик сбоку (он уже нагрелся), медленно, сосредоточенно опускает до уровня груди и дует на огонь. Цель достигнута (в условии не оговаривалось, что руками брать нельзя). Улыбка до ушей, ликование во взгляде и просьба: «Мама, сними меня отсюда».

– Еще хочу!

– Александр, ты прошел самый сложный уровень. Я не знаю, что можно придумать еще сложнее.

– Можно же еще прятать. Чтоб я сначала искал, а потом доставал и задувал.

Какая прелесть. Мне бы его увлеченность и настойчивость в достижении цели.

А ведь тут есть еще и элемент творчества: он сам придумал усложнение игры.

#география

#хочувсезнать

Над обеденным столом у нас висит географическая карта. Сначала просто не нашлось для нее места, так как стены в комнате заняты рисунками, а потом оказалось, что кухня – это как раз то, что надо. Повесили бы мы карту в коридоре – ходили бы мимо нее. Повесили бы над кроватью – спали бы под ней, и нам бы снились географические сны. А так – сидим, едим: рот занят, но мозг-то свободен. Можно не кашу в тарелке разглядывать, а карту. Между делом, между первым и вторым, можно выучить названия материков, стран и их столиц. Тем более что гастрономия имеет прямое пересечение с географией. На столе у нас бананы. Бананы из Эквадора. А где у нас Эквадор? А какой там климат? А как к нам бананы из Эквадора попали? На самолете океан пересекли? Или плыли по океану? Удивительно, такой маленький Эквадор, а стал крупнейшим поставщиком бананов! А это японская лапша. Где у нас Япония? Что еще любят есть в Японии? Лазанья – итальянское блюдо. Вот Италия. Греческий салат. Находим Грецию. Гречка. Вот гречка в Греции не растет, хотя название и порождает такое предположение. Растет гречка, то есть гречиха, в странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Какие это страны? А в России растет гречиха? Растет, но не везде, а только там, где климат подходящий. Каждый продукт на столе облачается в свою историю. У простой булочки непростая история. Испек ее местный пекарь, но где он взял для этого муку? Как и где делают муку? А еще в составе есть сахар. Как делают сахар? А какой сахар использовался? Тот, что сделан из сахарной свеклы, или тот, что сделан из сахарного тростника? Где растет сахарный тростник? А вы знаете, как делают сахар? Булочка с шоколадной посыпкой. Как делают шоколад? Из какао-бобов? Где растут эти какао-бобы? Почему булочка называется «французская», если ее испекли на местном хлебозаводе? Почему этот чай называют «английский», если в Англии чай не растет? Никогда прежде до этого вопроса, заданного детьми, меня не интересовала колониальная политика Англии в Индии. Даже не знаю, кто для кого больший развивающий ресурс: взрослые для детей или дети для родителей. Каждый третий вопрос моих сыновей побуждает меня обратиться к справочникам и энциклопедиям. После чего я осуществляю мыслительную операцию перевода полученной информации с научно-популярного на детско-понятный.