«Неужели то, что я сказал, так ее ранило? — подумал он. — С чего бы, она ведь и представить не может себе этот ад, через который я должен проходить изо дня в день. Так что она тогда ревет?»

Но в глубине души он чувствовал, что все-таки перегнул палку своей резкостью и таким бесцеремонным вываливанием тяжелой правды.

— Так что, как видишь, — произнес он уже мягче, — ты ничем не можешь мне помочь…

Прозвенел звонок, оборвав его на полуслове. Услышав его, Кира резко повернулась и пулей вылетела из класса. Он проводил её фигурку тяжелым взглядом, чувствуя себя полным дерьмом.

Весь последующий вечер он думал над тем, что сказал ей, разрываясь на части от противоречивых чувств. С одной стороны, он злился на себя за чрезмерную откровенность, а с другой стороны ему еще никогда не было так легко. До этого времени он держал все в себе, не давая этому крику души вырваться. Ему ведь отчаянно хотелось с кем-то разделить это бремя. Дэйв понимал, что сегодня он был с ней очень жесток. Она не виновата в том, что его мать больна, и уж тем более не заслужила, чтобы он выплескивал на неё свою агрессию, ведь она просто хотела поддержать. Ей и без того приходится несладко: родители разводятся, и она переезжает в середине учебного года в выпускном классе. Покатавшись на карусели самобичевания, он принял решение извиниться перед Кирой и объяснить ей ситуацию. Ночью ему снился сон, как он ласкает её маленькие груди ртом, а потом опускается ниже, к сосредоточию её женской сущности, и как она сладко стонет и извивается от его ласк, беспрестанно шепча его имя, как молитву. Он проснулся в хорошем настроении, преисполненный решимости воплотить этот сон в реальность, но, когда начался урок с её классом, он тупо уставился на её пустое место.

***

Кира сидела на полу в комнате Джессики, знакомой Ким, и потягивала дешевое пиво из банки. Помещение заполнял противный запах лака для ногтей, которым Ким красила ногти на ногах. Джессика вертелась напротив зеркала, перемеряя различные наряды, и спрашивая их с мнение. Она готовилась к свиданию. Но мысли Киры были не здесь. Память упорно прокручивала моменты их последнего разговора, а также монолог, где он рвет с ней отношения. Девушка чувствовала себя униженной. Будто её в грязь втоптали. Дэвид Коулман сначала трахнул её в каком-то вшивом мотеле, как дешевую шлюху, а затем отшил её, наговорив всякой хуйни. А она, дура, как последняя идиотка, поперлась к нему на район сталкерить! Ну разве после этого её можно назвать адекватной? Ну вот где её гордость, спрашивается? Если бы с ней так поступил Фрэнк или кто-то другой, она бы максимум завалила инстаграм различными фотками, чтобы показать, как ей и без него прекрасно живется. Не поведись она на сообщение Кортни, то и не чувствовала бы себя сейчас полным ничтожеством. Ну вот как так можно? Он её бросил, а она сама, как собачка, прибежала к нему! Хорошо, что его больная мамаша им помешала, иначе сейчас бы ей было вдвойне невыносимо. Она же искренне хотела его поддержать, а он? Зачем так? Растоптал и высмеял самое светлое чувство, возникшее у неё в последнее время! Господи, и с этим козлом у неё был лучший в жизни секс? Кира поморщилась. Ей было бы легче думать, что такой мудила и в постели дерьмо, но нет. Она знала правду, и эта правда её убивала. Она была настолько разбита после его злых слов, что физически не могла его видеть. Поэтому не пришла на его следующий урок и сегодня тоже. Ну не может она находится рядом с тем, кто вытер об неё ноги. Она решила, что и на следующий урок не пойдет, и плевать, что будет, пусть директору рассказывает, пусть предков вызывает. Хуже, чем сейчас, уже точно не будет, тем более, что она скоро уезжает.

Единственное спасение. Скоро она уедет отсюда и забудет об этом, как о нехорошем сне. Если он и вызовет предков, отец даже, возможно, не придет. После того, как уехала тетя Филис, он стал стабильно пропадать из дома. Мама вертелась как белка в колесе, закрывая свои дела перед скорым переездом. Быстрее бы уже. Конечно, Кира будет скучать по всем своим друзьям. Но так лучше. На новом месте она сможет начать новую жизнь и не вспоминать о Дэвиде Коулмане и о том, как он растоптал её сердце.

— Кира? — окликнула её Джессика, вырывая её из неприятных мыслей. — Алё? Хьюстон! — Она махала перед ней рукой, будто Кира действительно была на Луне, и у них пропала связь. — Ты тут?

Кира часто заморгала и попыталась выдавить из себя улыбку.

— Да. Прости, задумалась. Ух ты! — Она оглядела подругу с ног до головы. — Классный наряд. Этот парень точно сойдет с ума.

— Спасибо, — похихикала девушка. — Как думаешь, волосы собрать или так оставить? Ким говорит, что собрать, так, мол, волшебный вид на шею открывается.

Кира бросила на подругу хитрый взгляд.

— Она права, и еще это сделает тебя немного старше.

— Отлично. Так и сделаю. — И Джессика бросилась убирать волосы.

— Все в порядке? — обратилась к Кире Ким, вытянув ноги, между пальцев которых стояли «растопырки». — Ты какая-то притихшая. Что, дома совсем дело дрянь?

— Типа того.

Кира посмотрела на её лицо, отмечая про себя, какой на самом деле Ким кажется нескладной по сравнению с сестрой и подругой. Те поистине оправдывают стереотип, что азиатки — горячие штучки. А вот Ким… Она была довольно полной для азиатки, с круглым лицом и широким носом, как карикатура какая-то.

— Твои родители так и не помирились? — сочувствующе произнесла та.

— Да куда там. Мы скоро уезжаем, часть мебели уже отправили. Мать от своего не отступит. К тому же, отец только сильнее опустился в моих глазах. Он даже не боролся за то, чтобы её вернуть. Чтобы мы не уезжали. А просто продолжил бухать и опускаться все ниже, на самое дно. Я вообще не понимаю, что она в нем нашла.

— Жалко. Мне будет тебя не хватать. Ну, может еще все изменится.

Кира горько улыбнулась. Её подруга всегда была неунывающей оптимисткой.

***

На следующий урок в понедельник она тоже не явилась, и после него тоже. В этот раз он не стал ставить напротив её имени «отсутствует». Он бы решил, что что-то случилось, если бы не видел её в школе. Когда