– А твой Левон нигде больше не светился?

– В казино его пару раз видели, – сказал Слава. – И то точно не знают, он это или нет.

– Имя не чеченское. Скорее уж армянин. Как Оганезов.

– Армяне давно уже себя не проявляли.

– А ты вообще с пацанами разговаривал? Я же знаю, у вас всегда какие-то контакты есть. Сами они как думают, кто их мочит?

– Они не думают, им нечем, да и старшие не велят. Говорят, найдем – живыми зароем.

– Милые ребята. А старшие что?

– А старшие – не мой уровень. Это тебе с генералом каким-нибудь поговорить надо.

– Поговорю, – пообещал майор. – Но что это даст?

– Ничего, – сказал Слава.

– Я вот о чем думаю, – сказал майор. – А что, если это они сами? Если трупов нет, потому что реально их нет? Потому что никто не умер? Может, почувствовали, что их вот-вот за задницу возьмут, и...

– Вряд ли, – сказал Слава. – Первой жертвой был Витя Белый, помнишь? Если бы Витя Белый хотел имитировать свою смерть, там было бы море крови, тысячи стреляных гильз, и обугленные трупы ваялись бы в остовах взорванных машин.

– Да ты поэт, капитан.

– А кто сейчас не поэт, майор?

– И ты прав. Слишком чисто сработано. А с другой стороны, капитан, зачем тебе вообще кого-то ловить? Они ведь твою работу делают, плохих парней с улицы убирают.

– Плохих парней не убивают хорошие парни, – сказал Слава. – Плохих парней убивают другие плохие парни, и еще неизвестно, кто из них хуже.

– Философ, – пробурчал майор. – Ладно, я здесь нарисовался, служебное рвение проявил, пора и честь знать. Ты держи меня в курсе, если что.

– Угу, – сказал Слава. – А ты меня.

– Обязательно.

Черная «волга» с правительственным триколором на номерах лихо вырулила из запруды милицейских машин и рванула в сторону города. Слава вздохнул. ФСБ тоже ничего не знает, и ФСБ тут ни при чем. Собственно, подумал он, никто ничего не знает, зато со всех требуют ответов. А где их брать, ответы эти?

Человек, который знал ответы на вопросы, интересующие Славу и добрую половину спецслужб города, мучался в поисках других ответов, которые были гораздо более глобальными. От этих ответов могло зависеть будущее всего человечества. Или отсутствие для человечества будущего. И никто не мог помочь ему в поисках.

Лева остановил свою новую неприметную «восьмерку» на обочине напротив своего любимого книжного магазина, «Библио-Глобуса» на Мясницкой. Что он хотел найти в книжном, он и сам не понимал. Ни одному писателю-фантасту в самом кошмарном сне не могла прийти в голову такая мысль. Бегемоты с другой планеты, желающие, чтобы им уступили Африку. Не желающие, по крайней мере на словах, всемирного господства, готовые поделиться своими технологиями, накопленной за века мудростью.

А почему?

Стали бы люди в такой ситуации с кем-то делиться? Вряд ли, подумал Лева. Мы бы просто взяли то, что нам нужно, а тех, кому это не нравится, втоптали бы в грязь. Ведь и в истории Земли была сходная ситуация. Европейцам нужен был еще один континент, и они взяли Америку. А где теперь индейцы? Их убивали, спаивали и загоняли в резервации. Делились ли с ними мудростью? Ну, подарили огнестрельное оружие, чтобы они более эффективно убивали друг друга. Приучили пить виски. Что еще?

Человечество чуть не уничтожило само себя еще до прихода гиптиан. Сколько раз мир стоял на грани ядерной катастрофы? Гиптианам даже вряд ли нужно будет воевать с людьми. Достаточно подарить нам какую-нибудь новую смертоносную игрушку и дать толчок, остальное мы сделаем сами. Только такую игрушку, чтоб экология не сильно пострадала. Наверняка что-нибудь такое у них есть.

Но это я по человеческим меркам сужу, подумал Лева. Мотивацию инопланетных пришельцев понять сложно. Может быть, они и не врут. А как это выяснить?

Поговорить с ними начистоту? Если бы они были людьми, тут проблем бы не было. Выпили бы, посидели, поговорили по душам. Но если бы они были людьми, вряд ли бы Леву одолевали такие сомнения.

Лева перешел дорогу, потянул на себя тяжеленную дверь магазина и поднялся на второй этаж, где философские трактаты соседствовали с научно-фантастическими опусами и книгами для детей. Что конкретно он ищет, Лева не знал. Просто бродил наугад вдоль беспорядочно наставленных стеллажей, сверкающих глянцевыми обложками книг, брал с полки то одну, то другую и так же бездумно ставил на место.

Хотелось хоть на минуту забыть обо всем.

Лева всю жизнь старался избегать ответственности какой бы то ни было. В детстве у него были собака и черепашки, однако после прочтения книги Экзюпери желание приручать животных и держать их дома куда-то улетучилось. С тех пор у него не было даже аквариумных рыбок, потому что за них тоже надо было бы отвечать. И вдруг на его хлипкие плечи свалилась ответственность за все человечество.

А что я могу сделать, спросил себя Лева. Если мои сомнения оправданны, то как я смогу противостоять коварным замыслам инопланетных пришельцев? Глупо, подумал Лева. И зачем я сюда приперся? В толпе мелькнуло смутно знакомое лицо. Точнее, когда-то знакомое, а теперь надежно похороненное в недрах памяти под пластами более свежих впечатлений. Черные длинные волосы, большой нос с горбинкой, некрасивое, но интересное лицо.... Ноги с кривизной, из-за чего она всегда ходила в джинсах; маленькая грудь, потому были обязательные пуловеры.

– Ленка! – крикнул Лева, притягивая к себе удивленные и отчасти раздраженные взгляды посетителей. Кричать в книжных не принято.

Она обернулась. Так и есть, Ленка Штерн, одноклассница, шедшая рядом по жизни с первого по одиннадцатый. Он даже как-то попытался приударить за ней, правда, без особого успеха.

Всю свою жизнь Ленка была еврейкой, причем еврейкой некрасивой, что автоматически превращало ее в еврейку суперумную. Она была круглой отличницей, золотой медалисткой и наверняка где-то уже не столь далеко маячил красный диплом. Участница всех математических, физических и химических олимпиад, любимица всех без исключения учителей, ее очень часто ставили в пример нерадивым ученикам вроде Левы, У которого пофигистское отношение к жизни начало формироваться еще в младших классах.

– Привет, Ленка, – сказал Лева уже чуть тише, вежливо распихивая локтями посетителей и подбираясь ближе. В руках Ленка держала томик Канта. Лева знал, что Кант был философом. Знание это пришло к нему, как и к подавляюще большому числу его соплеменников, из кроссвордов.

– Привет, – сказала Лена. Искренняя улыбка появилась на ее лице, сделав его еще более симпатичным. – Как ты, Лева?

– Потихоньку, – сказал Лева. – А ты?

В этом месте автор предлагает опустить порядка трех тысяч слов, которыми обмениваются старые знакомые при встрече, случившейся года через три взаимного неведения о делах друг друга. Достаточно сказать, что Лева и Лена успели обсудить своих бывших одноклассников и нынешних сокурсников, бывших и нынешних педагогов, институты вообще и в частности, внешнюю, внутреннюю и экономическую политику страны, кто за кого голосовал на последних президентских выборах и правда ли то, что Рики Мартин – гомосексуалист.