– Евгений Геннадьевич, будьте добры листочек! – посмотрел я на Копылова.

Вот он, момент истины! Если сейчас он даст бумажку для заявления, то и свою машину, и деньги тоже отдаст.

Товарищ Копылов с каменным лицом сунул пузану, сидящему к нему ближе, несколько смятых листов, которые он сгреб пятерней со своего стола. Тот передал их мне.

Написав под диктовку Гудошникова заявление, я оглядел двух его подельников.

– Ну, что, товарищи, пришла и ваша очередь делать взносы! – сгруппировался я на всякий случай, чтобы в два-три прыжка добраться до двери в приемную.

Хозяин кабинета выдвинул ящик стола и достал из него пачку зеленых пятидесятирублевок. Без конверта, просто вульгарную пачку денег в банковской упаковке. И перекинул ее через свой стол.

– Считать будешь? – с кривой ухмылкой спросил он меня.

– Обязательно буду. Дома посчитаю, – сунул я деньги в портфель, – Что там у нас с автомобилем?

– Доверенность напишу, сам переоформляй, – Копылов смотрел в окно.

– Согласен, Евгений Геннадьевич! Мне удобнее все сделать через шестую нотариальную контору, которая на 50 лет Октября, 76.

Копылов согласно промолчал, а я выжидательно уставился на Герасина.

– Чего вылупился? – подполковник полез во внутренний карман кителя и достал оттуда газетный сверток, – Можешь не считать, – двинул он его по столу ко мне.

– И даже не думал, Петр Захарович! В одной системе служим, нам без взаимного доверия никак! – я сгреб газетный кирпич и тоже засунул его в портфель, – Что с дачей? Мне бы хотелось оформить ее через ту же контору, вы не ведь против? – я посмотрел на Герасина.

– Не против, только вот телефон тебе там не обломится, он служебный! – мстительно оскалился подполковник. Он все же не выдержал и решил напоследок подгадить.

И тут юношу во мне переклинило. Все переживания и нервное напряжение последних дней никуда не делись и не обнулились, как я надеялся. Из меня попёрло. Оно и не удивительно, интеллигентность, ее не спрячешь, она, где-нибудь, сука, да вылезет.

– Е#ать-колотить! Да как же вы все меня за#бали, суки вы рваные!! – я начал выгребать деньги назад на стол. Руки истерящего мальчонки тряслись и жили своей жизнью, как у эпилептика. Копыловская пачка вылетела легко, а вот герасинский сверток и порвался, и развернулся. На стол посыпались разнокалиберные красно-фиолетовые пачки, перетянутые все теми же черными аптечными резинками.

– Да подавитесь, вы твари! Вы, что, суки, правда думаете, что мне ваше барахло усралось?! – я пытался застегнуть пряжку портфеля и у меня это никак не получалось.

Если бы у меня сейчас был пистолет… Хорошо, что у меня сейчас не было пистолета!

– Тих-х-а-а! – Копылов грохнул кулаком по столу так, что стекла в стоящем неподалеку шкафу с рядами фолиантов полного собрания сочинений зазвенели.

И это меня, как оно ни странно, но отрезвило. Пряжка защелкнулась. А рука потянулась к чашке с чаем. Может, не нассала рыжая?

В два глотка я выпил содержимое, не почувствовав ни вкуса, ни температуры напитка.

– Успокойся, Сергей! И ты, Петр Захарыч, тоже дурью не майся! Не хватало нам теперь еще из-за какого-то дерьма всё порушить! – Копылов еще раз, но уже легонько прихлопнул ладонью по столу.

– Ты иди, Сергей, все по-твоему будет, завтра заберешь все готовые документы и валяй в эту свою контору. Но только смотри, парень, не дай тебе бог, если на этом все не закончится! Ты обещаешь? – Копылов встал, глыбой нависнув над своим столом.

– Обещаю. Заберу завтра документы и вопрос закрыт! – я посмотрел в глаза Герасину, а затем и Копылову. Потом сгреб в открытый портфель со стола пачки и вышел из кабинета.

В приемной я поблагодарил секретаршу за чай, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Она любезно кивнула на один из аппаратов, стоящих на приставном столике, в углу. Дотянуться было нереально, поэтому я зашел за стол и встал за спиной рыжей. Она, по всему судя, мне не доверяла. Секретарша подскочила и повернулась ко мне лицом, оперевшись задницей об свой стол. Придвинув к себе телефон, я набрал номер нотариата. На этот раз мне ответила сама Светлана Полянцева. Я подтвердил ей свой визит через час и положил трубку.

Нервное напряжение постепенно уходило и меня колбасило не по-детски. Отработанный адреналин требовал какого-нибудь скорейшего выхода.

– Спасибо, вы мне очень помогли! – я притянул к себе за талию барышню.

Она смотрела на меня с зоологическим любопытством, но даже и не подумала пошевелиться, чтобы высвободиться из моих объятий. Дабы не получить коленкой по яйцам, я прижал ее к себе так тесно, что впору было уже смутиться самому. Кстати, пока эта рыжая бестия не вскочила со своего стула, я успел разглядеть ее коленки. Коленки у рыжей были знатные! Эталонные коленки. Какие надо, были коленки! А, если у неё и остальные два признака идеальной женщины в наличии имеются, то совсем беда!

– Поцелуемся? – исключительно из хулиганских побуждений развязно поинтересовался я, поскольку целовать эту копыловскую секретутку, на самом деле не было никакого желания.

– Отпусти. Сейчас Евгений Геннадьевич выйдет и тебе конец! – злорадно пригрозила рыжая.

– Да и хер на твоего Евгения Геннадьевича! Вместе с его концом! – ухмыльнулся я, – Давай, поцелуемся! Знаешь, какой я ласковый!

Офисная барышня отрицательно покрутила головой, но вырваться так и не попыталась.

– Жаль, а ведь я с самыми серьезными намерениями предлагал! – удрученно вздохнув, я отстранился от рыжей прелестницы и, взяв со стола свой портфельчик с трофейной казной, вышел из приемной.

Контора номер шесть

За час я успел не только купить в кулинарии торт, но и заехать на рынок к носатому грузину. Поэтому на порог обшарпанной нотариальной конторы № 6 я вступил не просто, как денди лондонский, а как денди лондонский с цветами и тортом. Газетную упаковку с букета из пяти белых роз я предусмотрительно снял еще на трамвайной остановке.

Судя по небогатому убранству, нотариат этого времени был самым нелюбимым пасынком юридической системы советского государства. Протертый дешевый линолеум и давно требующие косметического ремонта стены производили самое гнетущее впечатление.

В большой комнате-кабинете метров на тридцать с лишним, за столами сидели