«Это неплохо, что Шарлотта своими собственными глазами увидела последствия излишней свободы, — подумала миссис Лэнгфорд. Но сейчас она должна забыть о своих материнских чувствах и вспомнить о христианском долге по отношению к молоденькой запутавшейся девушке, которая ко всему прочему оставлена под ее опеку. — Да, несколько мудрых советов и наставлений не повредят ей».

Следуя примеру своей матери, Шарлотта живо поднялась, но Алекса сделала вид, что ничего не заметила. С какой стати и почему установилась эта глупая традиция? Она ничего не имеет против аромата хорошей сигары и с большим удовольствием продолжила бы интересную беседу с дядей Джоном.

— Мисс Ховард? Вы не желаете присоединиться к нам?

Алекса неохотно собралась последовать за Лэнгфордами, однако язвительное замечание миссис Лэнгфорд заставило ее снова сесть на место. Эти дурацкие правила… Эти глупые женщины… Но в конце концов после минутного колебания она гордо вскинула голову, и каждый, кто хорошо знал ее, мог заметить опасный блеск в ее глазах. Ее лицо как-то неуловимо изменилось, оно стало старше и жестче, а голос напоминал скрежет сухого льда.

— Прошу прощения, что задержалась на несколько секунд, мадам. Благодарю вас за столь тактичное напоминание.

Итак, его юная амазонка готова принять бой? Сэр Джон Трэйверс несколько секунд задумчиво рассматривал красивые двойные двери из полированного атласного дерева, закрывшиеся только что за дамами. Он был уверен, что Алекса благодаря своему острому уму и умению четко аргументировать свою точку зрения быстро возьмет верх над миссис Лэнгфорд, если только ей удастся сохранить выдержку и не потерять всякую способность трезво мыслить.

Сэр Джон тяжело вздохнул и принялся за сигару и бренди, с грустью размышляя о том, что молодость имеет все, кроме опыта, мудрости и умения держать себя в руках, а те, кто подобно ему познал тяжелые уроки жизни, давно уже немолоды, и у них уже осталось не так много времени, чтобы применить накопленные знания. Да, владеть всем этим одновременно значило бы владеть миром, именно поэтому такое случается крайне редко.

Алекса… Легкая улыбка тронула его губы под седыми усами, когда он вспомнил длинноногую девчонку, какой она была в то время, когда они познакомились. Даже тогда в ней чувствовались характер, острый, жаждущий ум и мужество. Ей, а не изнеженному Фреди, надо было родиться мальчишкой. Но незачем думать об этом. Алекса уже не девочка, а взрослая молодая женщина, причем очень привлекательная; какая-то аура окружает ее, придавая ей некую исключительность, хотя она даже и не подозревает об этом своем удивительном качестве, которое всегда и всюду будет выделять ее среди других женщин и привлекать к ней всеобщее внимание. Сейчас она очень наивна, несмотря на все свои книжные знания, хорошее образование и острый ум. Но сколько в ней скрытых способностей! Способностей, к которым он всегда так бережно относился и которые в один прекрасный день она обязательно откроет в себе, и он будет свидетелем этого, если только… Но незачем думать об этом. Врачи говорят свое, но разве какой-нибудь смертный может перехитрить судьбу? Так пусть будет, как будет! Во всяком случае, он в состоянии сделать так, чтобы у нее всегда было достаточно денег и не нужно было продавать себя замуж даже тогда, когда Фреди унаследует все состояние. Но больше всего ему хотелось самому найти для нее достойного мужа, с которым ей было бы интересно беседовать, который оценит ее тонкий ум, свободный дух и который будет любить ее такой, какая она есть, а не такой, какой он будет пытаться ее сделать.

Сентиментальный старый дурак! Ты можешь сделать все, что в твоих силах, а на остальное ты можешь только надеяться, а поскольку ты все равно не увидишь, чем все это закончится, то нечего из-за этого и переживать. Прочистив горло, сэр Джон вновь зажег сигару и глубоко затянулся, забыв о предупреждении врача. И хотя он курил только слабые сигары, он все равно закашлялся. Когда наконец приступ кашля утих, сэр Джон с неудовольствием заметил, что его дворецкий суетится вокруг него, делая вид, что расставляет посуду на серебряном подносе. Сэр Джон знал, что когда он делает это с нарочито многозначительным видом, значит, хочет о чем-то поговорить.

— Ну! Какого черта ты здесь занимаешься этой ерундой? Если ты хочешь что-то сказать мне, выкладывай!

Велу, работавший в этом доме уже более пятнадцати лет, с неодобрением поджал губы:

— Я слышал, что доктор разрешил выкуривать вам только половину сигары и что лучше вам не курить совсем!

Заметив неудовольствие на лице сэра Джона, Велу быстро сменил тему:

— Я пришел, чтобы предложить вам, хозяин, перейти в кабинет и запереть дверь-Леди сильно спорят, а старшая леди страшно сердится. Она открывает рот вот так…

Велу изобразил, как миссис Лэнгфорд от удивления открывает рот. Сэр Джон не смог сдержать улыбку, которая не укрылась от острого и внимательного взгляда Велу. Сделав строгое лицо, сэр Джон сухо сказал:

— Я понимаю. Я не спрашиваю тебя, сколько раз ты придумывал предлоги, чтобы зайти к ним, старый мошенник, и я уверен, что ничто не ускользнуло от твоего взгляда. А как ведут себя молодые дамы?

Округлив глаза, Велу вздохнул:

— Дочка старшей леди плачет, а наша мисс Алекса улыбается, но говорит очень резко. Хорошо, что у нее нет ножа или ружья, а то бы старшая леди была уже давно мертва! Слишком плохо!

— Я не спрашиваю тебя, как мне следует воспринять твое последнее замечание. — Сэру Джону пришлось сделать вид, что он прочищает горло, для того чтобы скрыть душивший его смех. — Но думаю, ты прав, мне действительно следует пойти в кабинет. Нужно разобрать срочную корреспонденцию, поэтому никто не должен беспокоить меня.

Когда Велу отодвигал его стул, сэр Джон с удивлением отметил про себя, что он впервые бежит с поля боя. Но в сложившихся обстоятельствах, учитывая его явное пристрастие к племяннице, ему действительно благоразумнее уйти.

Устроившись за столом в своем кабинете, через открытое окно которого доносились запахи покрытой росой травы, благоухание жасмина и миндаля, сэр Джон жестом остановил уходившего слугу:

— Если ты случайно зайдешь в гостиную, ну, например, чтобы узнать, не нужно ли чего дамам, думаю, тебе стоит передать мисс Алексе несколько слов на своем языке, желательно даже шепотом. Ты хорошо умеешь ворчать себе под нос, особенно когда недоволен чем-нибудь. Скажи ей… Черт побери! Только убедись, что она вот-вот не выйдет из себя и не начнет швырять вещи, слышишь? Я даже разрешаю тебе вынести оттуда мои китайские вазы. Это будет ей предупреждением. Скажи только, что я приказал вынести эти вазы, и она поймет, что я имел в виду. Это все. Пожалуй, вот еще что. Я собираюсь попозже выйти немного прогуляться, не надо меня ждать и не спать полночи. Ясно? Ты же тоже стареешь! Да…

Преданный старина Велу! Он вполне заработал себе пенсию, у него будет достаточно денег, чтобы купить себе домик в Джафне и жениться на молодой женщине, чтобы, пока не ушло время, обзавестись детьми. Пока не ушло… Вот так — тратишь свое время и силы, чтобы накопить денег, и забываешь, как коротка наша жизнь. И уже потом вдруг понимаешь: уже слишком поздно наслаждаться жизнью, слишком поздно тратить эти деньги на удовольствия. Нет, к черту! Сэр Джон с силой поставил бокал, который он до сих пор вертел в руках, и начал ходить взад и вперед по огромному кабинету, заставленному книжными полками, следуя своей давней привычке. «Черт побери, — снова подумал он. — Но я еще жив! И если врачи говорят правду, у меня есть еще время! И его достаточно, чтобы убедиться, что я не напрасно прожил свою жизнь. Я еще смогу доставить себе удовольствие! И помогут мне в этом мои деньги. Почему, собственно, я должен отдавать их на поддержание английской короны?»