– Я вот подумал… – задумчиво посмотрел в потолок сержант Колон.

– Ну?

– Можно купить пару бутылок и пойти домой, тогда мы точно не будем выделяться из толпы.

Шноббс поразмыслил над идеей.

– Но он приказал держать ушки на макушке, – возразил он. – Наша задача, сказал он, слушать.

– Мы можем заняться этим у меня дома, – резонно заметил сержант Колон. – Будем слушать всю ночь, изо всех сил.

– Мысль верная, – одобрил Шноббс. Фактически чем больше он размышлял над ней, тем более верной она ему казалась.

– Но сначала, – объявил он, – я должен нанести визит.

– Я тоже, – сказал сержант. – Эти выявления, обнаружения и слушания очень сказываются на организме.

Спотыкаясь, они вывалились на улицу через заднюю дверь. В небе висела яркая полная луна, лишь несколько лохматых облачных ошметков плыли через ее поверхность. Слуги закона, абсолютно не привлекая к себе внимания, столкнулись лбами.

– Это ты, выявитель сержант Колон? – спросил Шноббс.

– Точно! Ну, можешь ли ты выявить, где здесь отхожее место, выявитель капрал Шноббс? Разыскивается невысокий гнусного вида толчок, ха-ха-ха.

С бряцаньем и придушенными ругательствами Шноббс, качаясь, наугад побрел по улице, едва не задавив одного из представителей колоссального анк-морпоркского населения диких котов. Животное едва успело вылететь из-под капральских ног.

– Стоять! Руки на голову! – заорал вслед коту Шноббс.

– Что ж, делать нечего, – пришел к печальному выводу сержант Колон и повернулся к ближайшему углу.

Его размышления наедине с собой были прерваны окликом капрала.

– Эй, сержант, ты здесь?

– Для тебя, Шноббс, ВЫЯВИТЕЛЬ сержант, – любезно откликнулся сержант Колон.

Голос Шноббса звучал напряженно, в нем прорезалась внезапная трезвость.

– Заканчивай там, сержант, я только что видел, как над нами пролетел дракон!

– Я видел, как летают мухи, – отозвался сержант Колон, тихо икая. – А еще я видел, как летают птицы. Даже кирпичи – и те порой летают что твой орел. Но я ни разу не видел летающего дракона.

– А ты голову-то подними, – Шноббс говорил настойчиво и встревоженно. – Слушай, я не болтаю! У него такие крылья, как, как… в общем, огромные крылища!

Сержант Колон величественно обернулся. Лицо капрала побледнело настолько, что это было заметно даже во мраке.

– Честно, сержант!

Сержант Колон посмотрел на отсыревшее небо и умытую дождем луну.

– Ну и где твой дракон? – осведомился он. – Показывай давай.

За спиной у него раздался кожистый звук, и откуда-то сверху на мостовую упала пара черепиц. Он обернулся. Там, на крыше, сидел дракон.

– Дракон на крыше, – пискнул он. – Шнобби, тут на крыше – дракон! Что мне делать, Шнобби? Тут дракон на крыше! И смотрит прямо на меня! Эй, Шнобби!

– Для начала ты мог бы подтянуть штаны, – отозвался из-за ближайшего угла Шноббс.

Даже снявшая многочисленные слои защитной одежды, госпожа Сибилла Овнец все равно оставалась устрашающе большой. Ваймс знал, что среди населяющих Пупземелье варварских народов бытуют легенды о больших, облаченных в кольчугу, вооруженных мечами девицах на ломовых лошадях, которые вихрем врываются на поля сражений и увозят мертвых воинов на крупах коней в кипящий буйным весельем мир иной, при этом распевая услаждающим слух меццо-сопрано. Госпожа Овнец вполне могла бы сойти за одну из таких девиц. Даже могла бы стать их предводительницей. Она одна могла бы вынести с поля боя БАТАЛЬОН. Когда она говорила, каждое слово напоминало сердечный шлепок по спине и позванивало аристократической самоуверенностью абсолютной чистопородности. Одними только гласными можно было рубить самшит.

Дубоватые предки Ваймса были привыкши к подобным голосам, обычно им доводилось слышать их от вооруженных до зубов людей верхом на боевых конях – такие люди, как правило, объясняли, почему это было бы чертовски хорошей идеей, разве вы не понимаете, ринуться на врага и всыпать ему по первое число. При звуках этого голоса ноги капитана инстинктивно стремились встать по стойке «смирно».

Доисторические люди вполне могли бы поклоняться госпоже Овнец – фактически еще тысячи лет назад они поразительным образом преуспели в вырезании ее статуй. Голову госпожи Овнец венчала копна каштановых волос – парик, как позже узнал Ваймс. Никто, вплотную занимающийся драконами, не сохранял собственные волосы надолго.

Кроме того, на плече у нее сидел дракон. Он был представлен как Цапкоготь Винсент Чудодраг Щеботанский, в обиходе дракончик звался Винни и, по-видимому, вносил немалую лепту в пронизывающий дом необычный химический запах. Запах проникал повсюду. Даже щедрый кусок пирога, который она предложила капитану Ваймсу, попахивал драконятиной.

– Это, э-э, на плече… очень мило, – выдавил Ваймс, предпринимая отчаянную попытку поддержать разговор.

– Вздор, – отрезала ее светлость. – Я таскаю его только потому, что, если они научены сидеть на плече, за них можно вдвое больше содрать.

Ваймс пробормотал, что ему время от времени доводилось видеть дам из высшего общества с маленькими разноцветными дракончиками на плече и ему казалось, это выглядит очень, очень мило.

– О, это на словах мило, – разгорячилась она. – Уж поверь мне. А как доходит до дела, очень скоро выясняется, что тут тебе и копоть, и сожженные волосы, и спина изгаженная. Да и коготки у них врезаются глубоко. А затем дамочки приходят к выводу, что зверушка выросла слишком большой и пахучей, и следующая новость, которую ты узнаешь, – что бедолага либо в Санатории для Тяжело Больных и Потерявшихся Драконов, либо в реке, с веревкой вокруг шеи, бедный доходяга. – Госпожа Овнец уселась, одергивая юбку, которой вполне хватило бы на паруса для небольшого флота. – Итак… КАПИТАН Ваймс, если я правильно расслышала?

Ваймс растерялся. Давно ушедшие Овнецы неотрывно смотрели на него из своих резных рам, вздернутых высоко на сумрачные стены. Между портретами, вокруг и под ними красовалось разнообразное оружие, которым они, как предполагалось, пользовались и, судя по внешнему виду оружия, пользовались умело и часто. Вдоль стен ломаными рядами стояли доспехи. Ваймс не мог не заметить, что изрядную часть доспехов украшают огромные дыры. Потолок представлял собой полинявшее буйство поеденных молью знамен. Не требовалось особо тщательного расследования, чтобы понять: драться предки госпожи Овнец умели и любили.

Даже чашка чая в руке госпожи Овнец выглядела готовым разить клинком.

– Мои предки, – утвердительно кивнула она, следя за его загипнотизированным взглядом. – За последнюю тысячу лет ни один из Овнецов не умер в своей постели.

– Да что вы говорите?!

– Источник фамильной гордости, вроде того.