– Капитан де Эмон, кажется, был не из тех людей, которые полагают, что их могут отвергнуть.

– Вы правы. Он не таков был. Капитан очень удивился и решил, что я таким образом заигрываю с ним, а я… Вы знаете, я совершенно не умею себя вести, когда случается подобное. Обычно я говорю Жану, что какой-то мужчина оказывает мне слишком много знаков внимания, муж беседует с ним, и это больше не повторяется. Но капитан де Эмон ведь был его лучшим другом! Жан очень ценил его, они любили проводить время вместе, у них находилось много общих интересов, разговоров… Два Жана – я так их называла. И до этой войны все шло хорошо. А потом превратилось в мучение. Когда капитан де Эмон приходил к нам в гости, то пытался воспользоваться любым шансом, чтобы остаться со мною наедине хоть на минуту и засыпать комплиментами и признаниями… Он называл меня своей Изольдой, своей Лорелеей… Эти вечера превратились для меня в пытку. Каждый раз я старательно улыбалась и делала вид, что все идет как раньше, – ради Жана, мне очень не хотелось разрушать его дружбу… Муж, конечно, замечал, что со мною что-то не так, а я отговаривалась беспокойством за него.

– Ну а платок? Зачем вы его капитану подарили?

– Это глупая история. И не дарила я, как уже вам сказала, – Инесс смяла тонкую ткань так, что лишь кружево торчало между пальцами. – Платок я случайно уронила, а капитан де Эмон подхватил. Это было на ужине у полковника, когда все разбрелись и говорили, и Жан отвернулся… Я велела немедленно вернуть мне платок, однако капитан отказался. Он заявил, что у него будет хотя бы одна моя вещица, и я сдалась, полагая, что после этого господин де Эмон от меня отстанет. Однако он пошел дальше. Через некоторое время капитан стал намекать мне, что, если я не отвечу ему взаимностью, он отправится к Жану с платком и скажет, что я его подарила. Я могла бы оправдаться перед мужем, только тогда пришлось бы развенчать миф о верном друге. Я не знала, что делать, мучилась…

Лучезарный образ капитана де Эмона покрылся трещинками. Виконт слушал Инесс де Кормье, неотрывно на нее глядя, даже о чае забыл, так и держал на весу голубую фарфоровую чашку.

– А потом, в тот день, первого августа, Жан оказался занят, и я коротала вечер в одиночестве. Внезапно Жози доложила о приходе капитана де Эмона; я не желала его видеть, однако он не стал ждать приглашения и вошел. Мы остались вдвоем. Он опустился передо мною на колено и попросил выслушать его; капитан был чем-то очень расстроен, я видела.

– В котором часу это случилось? – прервал ее виконт.

– Чуть позже одиннадцати. Я уже собиралась отправляться в постель, когда капитан пришел.

– Что он сказал вам?

– Все то же. О любви, просил оставить Жана, просил взаимности. Когда я покачала головой, вскочил, разозленный, и закричал, что значит, все правда. Что сегодня ему сказали: женщины не умеют любить, только мужчины, страстно и безнадежно, а он не поверил – но все это истина! Что я разбиваю ему сердце. Единственный человек, с которым он хочет быть на земле, – это я, а я ему отказываю, неужели не сжалюсь?..

Инесс глубоко вздохнула – видимо, воспоминания взволновали ее, – но по-прежнему смотрела на Сезара открыто и прямо.

– А потом он снова начал грозить мне платком, пообещав, что покажет его Жану… Тут я не выдержала. «Показывайте, – ответила я ему, – я признаюсь мужу, как было дело, и он мне поверит, потому что у нас никогда не было секретов друг от друга. Да, Жан ниже вас по чину и служит под вашим началом, но это не дает вам никакого права приходить сюда и говорить такие слова его жене! Вы угрожаете мне, шантажируете неизвестно чем; разве это достойно настоящего мужчины? Убирайтесь. Вы можете что угодно говорить Жану, он поверит мне, а не вам!»

Она растерянно улыбнулась.

– Так я сказала. Вообще это совсем на меня не похоже, сударь, я теряюсь, когда нужно дать отпор, но тут словно во мне проснулась какая-то удивительная сила. Может быть, сама любовь говорила моими устами. Ведь я люблю Жана, – закончила она беспомощно, – правда, очень люблю.

– Мадам, – мягко сказал виконт, – я не сомневаюсь в этом. Вы были правы, ответив де Эмону так. Что же произошло дальше?

– Я потребовала отдать мне платок, но капитан отказался. Я думала, он уйдет сразу, однако де Эмон взял мою руку и произнес: «Вы чудесны, моя дорогая Инесс. Вы самая лучшая женщина на свете, поверьте, я никогда не забуду вас. И всегда стану жить в надежде, что удача однажды улыбнется мне». После чего поцеловал мне руку, развернулся и вышел. А наутро я узнала…

Она сглотнула.

– Наутро я узнала, что он застрелился. И теперь иногда думаю: может быть, все случилось из-за меня?

– Вы не вините себя в этом? – тихо спросил виконт.

– Нет, – ответила Инесс спокойно и ясно, – потому что мне не в чем себя винить. Я замужем, люблю Жана и ему верна, и я действовала по законам божеским и человеческим; а капитан де Эмон их нарушил. Он возжелал жену ближнего своего, и он поступал бесчестно. И самоубийство – страшный грех. Если он взял его на себя потому, что я ему отказала, мне остается лишь молиться, чтобы Бог простил его.

Виконт поставил голубую чашку с окончательно остывшим чаем, встал, обошел столик, склонился и, взяв руку Инесс, нежно поцеловал тонкие пальцы.

– Мадам, – искренне произнес Сезар, – вы прекрасны. Пожалуйста, никогда не думайте, будто вы тут в чем-то виноваты. Никогда! Позже я объясню вам кое-что, но не сейчас. Возьмите платок, мне он более не нужен, и, конечно же, все, что вы рассказали мне, никто никогда не узнает.

Инесс глядела на него полными слез глазами.

– О, спасибо, спасибо вам!

– И надеюсь быть вашим другом, пока я в полку, – добавил виконт. – Вашим и вашего супруга. Думаю, мы найдем, о чем поговорить, когда познакомимся ближе.

– Конечно! – Она засияла. – Приходите к нам на обед завтра. Жан будет рад! Я скажу ему?

– Разумеется, мадам. А если он спросит, зачем я приходил сегодня, то скажите ему правду: что я расспрашивал о капитане де Эмоне, сожалея о гибели своего хорошего знакомого. И что огорчился, не застав капитана де Кормье дома. Если обстоятельства позволят и полковник меня отпустит, конечно, я пообедаю завтра у вас. А теперь не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?

Просветлевшая Инесс кивнула.

– Расскажите, где мне найти мадам Шассе?

«Вот кто настоящий луч света во тьме», – подумал Сезар, выйдя от госпожи де Кормье и шагая по оживленной улице. Мимо грохотали обозные повозки, приходилось прижиматься к заборам и стенам домов, чтобы летевшая из-под колес грязь не заляпала с ног до головы. Мадам де Кормье, с ее искренностью и любовью к мужу, порадовала Сезара чрезвычайно и… напомнила ему Ивейн. Он со стыдом подумал, что не писал ей с первого дня, и решил сегодня вечером, после того, как выпьет с Трюшоном, сесть и непременно сочинить графине де Бриан послание. Пока почта работает хорошо, но кто знает, что там дальше будет.