Туман над пустошью уже рассеялся, и стали хорошо видны окружавшие нас холмы и взгорья. Длинных одноэтажных домов в городе не осталось, все дома были двухэтажными. Чагфорд казался столь же процветающим, как и Мортон. На улицах мы увидели много народу. Слуги держали лошадей, дожидаясь, пока их хозяева закончат свои дела. В большинстве домов двери и ставни были распахнуты, чтобы в помещениях было светлее. Я видел женщин за необычными прялками – деревянными, с большими, быстро вращающимися колесами. Машин таких было много, судя по всему, они выполняли ту же работу, для которой в наши времена существовали веретена и ручные прялки. Казалось, что всем вокруг управляют колеса, время отсчитывают часы, а процветание обеспечивают деревянные прялки с колесами.

Хотя день был не рыночный, на площади мы увидели много народу. Мужчины болтали друг с другом, гордо демонстрируя свои мягкие шапки и красивую одежду. Несколько тяжело нагруженных свертками и коробками лошадей терпеливо ожидали хозяев. Крестьяне занимались обычным делом: один гнал стадо коров на холмы, другой перегонял небольшую отару овец с одного поля на другое. Западнее церкви строился новый дом. Его окружали деревянные шесты и леса. Я вспомнил, что в наше время посреди этой площади находился небольшой дом, где состоятельные жестянщики собирались, чтобы обсудить свои дела, поделить места добычи олова и утвердить их у рудничных властей. Теперь же на этом месте стоял большой открытый деревянный дом, где внизу ожесточенно торговались купцы, а наверху находился зал – по-видимому, как раз для заседаний рудничного суда.

Мы с Уильямом пробрались под навес и сразу оказались в самой гуще жизни. Я переводил взгляд с одного лица на другое, ища того, кто согласится нам помочь и подскажет, где бы купить одежду. Вот один человек прислонился к низкой стене, а другой рассказывает ему об идее водяного колеса. Другой человек в длинном кожаном колете слушал пространные разглагольствования своего собеседника, нетерпеливо постукивая носком кожаного ботинка по каменному полу. Неожиданно передо мной выросла массивная фигура. На этом человеке была синяя стеганая туника, подпоясанная широким кожаным ремнем с серебряной пряжкой. Мужчина был чисто выбрит, а шапка на нем была совершенно черная.

– У вас здесь какие-то дела? – спросил он.

– Мы хотели найти кого-нибудь, кто мог бы продать нам одежду, новую или поношенную, – объяснил я.

– Здесь собираются только жестянщики. И еще те, кто ищет работу на рудниках и в мастерских. Если у вас здесь нет дел, вы должны уйти.

– Мы ищем работу, – неожиданно сказал Уильям.

Человек, который говорил с нами, оценивающе посмотрел на него, потом на меня.

– А вы уже работали в балке?

Я не понимал, о чем он говорит. Для меня балка была прочным деревянным брусом – например, на лесах, возведенных вокруг собора, чтобы мы могли работать на них. Поэтому я ответил:

– Конечно, и не раз.

– Что в суме?

– Резцы и киянки… И еще старая одежда.

– Бери ее с собой, – сказал наш собеседник, указывая в угол здания. – Олдермен Периэм как раз ищет новых рабочих.

Мы сделали, как было сказано. На верхнем этаже собралось около двадцати мужчин разного возраста. Писец спросил наши имена, и мы назвали их:

– Уильям Берд и Джон из Реймента.

Писал парень как-то неуверенно. Он всем телом налегал на стол и часто окунал свое перо в чернила. Записывая наши имена, он медленно повторял их:

– Уи – ль – ям – Бе – рд. Джо – нн – Ис – рей – мен.

В дальнем углу комнаты я заметил хорошо одетого человека лет тридцати.

– А теперь выслушайте рудничного мастера, моего отца, олдермена Уильяма Периэма.

Я увидел пожилого человека, сидевшего на деревянном кресле. На нем была такая же мягкая черная шапка, как и на многих других, но она была чернее остальных. Человек этот был седым как лунь, с белой бородой. Он не поднялся, но заговорил громко, резко и четко.

– Я сороковой год управляю балками на пустоши. За это время слух мой ослабел, а голос стал громче. Но дело мое развивалось. Поэтому вы и пришли сюда – вы все хотите стать богатыми. Сейчас большинство самых богатых шахт уже истощилось. Как же быть? У меня есть ответ. Мы будем работать и вместе сделаем друг друга богатыми. Я хочу поделиться с вами частью своего богатства.

Говоря это, Уильям Периэм обводил нас взглядом.

– Не думайте, что я родился богатым. Мой отец был простым, богобоязненным крестьянином с востока. Он усердно трудился на тех нескольких акрах, которые выделил ему лорд. Но для меня он хотел лучшей доли. И он послал меня в Эксетер изучать труд шапочника. Не поймите меня превратно, сегодня шапочники – уважаемые люди. Это достойное, полезное занятие. Но никто из этих людей не стал по-настоящему богатым. Я знал, что не заслужу уважения отца, если не превзойду – превзойду – его ожиданий.

Уильям Периэм поднял руку с подлокотника и указал пальцем наверх.

– Я видел, что люди хотят украшать свои шапки пряжками, но олова было недостаточно, а серебро стоило слишком дорого. Все олово отправлялось в другие страны или шло на отливку бронзовых пушек. А когда я спросил: «Почему мы не добываем больше олова?», мне ответили: «Потому что на это нужно много времени». Вы помните, что в те времена многие жестянщики просто бродили по ручьям после сильных дождей и искали крохотные кусочки олова. И тогда я подумал: если после дождей в ручьях можно найти столько олова, то под землей его должно быть еще больше. Ведь олово не падает с неба. Так зачем же ждать дождя? Я застолбил свой первый участок в районе Эшбертона и нанял на работу мужчин из Уайдкомба. И скоро я понял, что через холмы Дартмура проходит жила оловянной руды, и частицы ее выходят на поверхность после дождей. За десять лет я стал одним из богатейших людей Эксетера. За двадцать – самым богатым. Через тридцать лет я стал не только олдерменом города, но еще и избранным мэром. У меня есть земли в разных приходах. В моем доме лежат шелковые подушки, стоят позолоченные подсвечники, алтарь в моей часовне украшен красным бархатом, а стены моей гостиной увешаны гобеленами. Я сорок лет посвятил добыче олова, и теперь мне не на что тратить деньги – только на будущее. На хороших людей вроде моего сына Джона. И на таких, как вы.

Какие люди мне нужны? Вы думаете, сильные. И вы не ошибаетесь. Но мне нужно нечто большее. Мне нужны хорошие люди – щедрые и гостеприимные. Мне нужны такие, которые могут стать для других тем, чем был Иов для тех, кто жил с ним: глазами для слепцов, ногами для хромых, надежной опорой для тех, кто рухнул в пучину отчаяния. Я знаю, что многие из вас все еще привержены старой вере. Я понимаю, что настоящий мужчина не изменяет своей истине. И мне нужны люди сильные, но в то же время умеющие прощать. Мне нужны терпимые. Я точно знаю: на земле нет существа более проклятого в глазах других, чем сам человек. Homo homini daemon – человек человеку дьявол. Так говорят. Я предпочту взять на работу в свои балки слабого, чем злобного самолюбца или того, кто похваляется своей верой перед другими работниками.