Охваченные полукольцом этого шума и гама, ослепленные ярким светом, испытывающие адскую боль от ожогов, измученные животные промчались по полянке, где был расположен лагерь, как живая лавина, затаптывая и уничтожая все, попадавшееся им на пути. В одно мгновение от легких хижин, устроенных для ночлега женщин, детей и вождей, не осталось и следа. Но нападение благодаря исключительной бдительности Сандакана не принесло тех результатов, на которые рассчитывали даяки: из обитателей лагеря не погиб ни один человек. Поплатились же сами даяки: пропустив носорогов, малайцы и ассамцы, поддерживаемые стрелами негрито, открыли убийственный огонь по людям, гнавшим животных на лагерь, целясь по факелам, которыми махали загонщики. Треск выстрелов более сотни ружей и пистолетов ураганом понесся по лесу. Раздались крики и стоны раненых. А из чащи, куда врезались носороги, этим звукам вторили яростный рев животных и гул от падения ломавшихся под их неистовым напором деревьев.

Даяки, осыпаемые пулями, испуганные неожиданным отпором противника, которого они считали уже уничтоженным, разбежались по лесу, бросая убитых и даже раненых. Теперь уже ничто не могло удержать мстительных негрито: спустившись с ветвей деревьев, где они нашли убежище от носорогов, черные карлики, как тени, рассыпались по лесу вслед за убегающими в панике даяками, настигая и убивая беглецов. Раненые остались на долю женщин и подростков, которые без пощады добивали полуживых людей.

Опасаясь, что это преследование даяков заведет негрито в ловушку, Сандакан отдал приказ построится в походную колонну и тронуться в путь. Но это распоряжение едва не повлекло за собой катастрофу: когда три колонны, состоявшие из малайцев Мопрачема, ассамцев и оставшихся на месте негрито, тронулись в том направлении, куда бежали даяки, в непосредственной близости от них в чаще леса послышался яростный рев носорогов, и затем несколько животных, ломая все на своем пути, вырвались из чащи леса и ринулись на малайцев, шедших в арьергарде. Это были те самые носороги, которые уничтожили лагерь и застряли в чаще. Нападение их было так неожиданно, что малайцы, в самую гущу которых врезался первый из носорогов, видя неминуемую гибель, рассыпались во все стороны. Та же участь постигла и ассамцев. Однако, к общему удивлению, отпор обезумевшему, топтавшему людей животному дали подоспевшие негрито, которых никто не считал способными на такой подвиг. По команде Каммамури они с поразительной быстротой стали в каре, потом дали подряд три залпа по мчавшемуся на них лесному великану. Пущенные с самого близкого расстояния десятки пуль пронизали его тушу во многих местах, и носорог, как пораженный молнией, рухнул в двух шагах от негрито. Второй, мчавшийся на расстоянии нескольких метров за первым и волочивший за собой обрывок тяжелой железной цепи, вероятно, ускользнул бы от пуль негрито, которым нужно было время перезарядить свои ружья. Но тут помогла счастливая случайность: конец цепи запутался, захлестнувшись петлей о какой-то могучий ствол, носорог поднялся на дыбы, испуская стоны, потом упал всей своей огромной тушей, и, конечно, ему уже не дали подняться: негрито, ассамцы и опомнившиеся малайцы ударами ножей топоров, мечей и выстрелами в упор покончили с ним.

Оставался третий, самый большой и самый опасный. Он мчался на отряд со скоростью пущенного ядра, и потому беспорядочные выстрелы, которыми осыпали его воины, большей частью или пропадали даром, или не причиняли лесному гиганту значительного вреда. Но тут случилось нечто неожиданное: раздался громовой удар, отдавшийся под сводами деревьев зловещим эхом, из дула одной из спингард, сопровождавших в походе отряд, вырвался огненный язык, и носорог, получивший в свой широкий бок заряд картечи, покатился на землю бездыханным. Едва ли не в первый раз от сотворения мира носорогов встречали пушечными выстрелами. Это была идея бравого Сапогара, помощника «генералиссимуса» Каммамури. Она была моментально подхвачена всеми окружающими, и к яростному реву носорогов «ниф-ниф» присоединились звуки выстрелов из спингард, следовавшие один за другим. Разумеется, далеко не каждый выстрел достигал своей цели, и часто заряд картечи с воем и визгом улетал вглубь, в чащу леса, кроша ни в чем не повинную листву, разрывая переплетавшиеся лианы. Но иные выстрелы все же делали свое дело, укладывая бродивших около отряда обезумевших от боли, причиняемой ожогами, носорогов.

Благодаря такой находчивости первый момент паники прошел, люди собрались в одно место, заняли свои обычные посты, ободрились и были готовы дать отпор любому врагу, безразлично, будь он двуногим или четвероногим.

Однако двигаться вперед Сандакан уже не решался, потому что из чащи, куда врезалось стадо носорогов, все еще несся гул и треск деревьев, ломающихся под напором тел гигантских животных, все еще звучал их рев «ниф-ниф».

Мало-помалу, однако, все стихло, и только в одном месте, среди лиан, образовавших почти непроницаемую сеть, по-прежнему слышались возня и стоны носорога.

Заинтересовавшись этим, Сандакан предложил Янесу, Тремаль-Наику и Каммамури приблизиться к этому месту и попытаться покончить с животным, ибо оставлять его живым в тылу отряда было, по меньшей мере, неблагоразумно.

Четверо разведчиков, оставив уже совершенно оправившийся от паники отряд под руководством Сапогара, тронулись в путь и скоро нашли то место, где находился уцелевший носорог.

Продвигаясь с особой осторожностью и готовясь каждую минуту дать отпор толстокожему гиганту, если бы тот вздумал напасть на них, разведчики переговаривались только вполголоса.

— Вероятно, эта огромная носатая скотина запуталась в корнях и побегах лиан! — высказал предположение Янес.

— Почему не предположить, что опять какой-нибудь носорог застрял в зыбучих песках? — запротестовал Каммамури.

— Ни то ни другое! — заявил Сандакан. — Я предвижу, что носорог схватился с каким-нибудь напавшим на него хищником и только поэтому не набросился на нас, как это сделали его товарищи!

— Вместо того чтобы спорить, — вмешался Тремаль-Наик, — мы должны сделать еще пару шагов, вон к той полянке. Мне кажется, я уже вижу огромное тело носорога.

—А я вижу, что у него, кроме рога на морде, имеется еще какой-то странный горб на спине! — поддержал Янес, готовясь стрелять.

При робком свете наступившего рассвета можно было разглядеть подтверждение каждого из высказанных разведчиками предположений. Во-первых, носорог запутался в лесной чаще, в сетях лиан, прорвать которые он не имел сил. Во-вторых, он до половины туловища провалился в какую-то яму, должно быть, в ловушку, устроенную туземцами для какого-нибудь хищника, так что на поверхности видна была лишь его уродливая свинообразная голова с чудовищным рогом. В-третьих, на его спине, действительно, имелся какой-то странный горб. Но этот горб был живым существом: огромная черная кошка, вцепившись в толстую кожу носорога могучими задними лапами, когтями передних буквально рвала клочья живого мяса гиганта, оказавшегося совершенно беспомощным и беззащитным.

— Черная пантера! — воскликнул Сандакан, узнав врага носорога, по силе и кровожадности почти не уступающего тигру.

— Каммамури и Тремаль-Наик, вы примите на себя обязанность покончить с носорогом, стреляя в глаза. Он сейчас освободится из своей ловушки, как я вижу, и тогда станет опасным для нашего отряда. Ты же, Янес, возьми на себя труд уложить пантеру! — скомандовал затем он.