* * *

Через двадцать минут произошел взрыв. Через двадцать минут все самые худшие Пашины предчувствия начали сбываться с немыслимой быстротой.

* * *

У Паши в подразделении служил один малый по фамилии Завьялов. Хороший боец, но со странностями. Завьялов симпатизировал Русскому Национальному Единству. Но в этом не было ничего странного — многие ребята различных силовых ведомств, а также офицеры Министерства обороны, кто тайно, а кто и явно, симпатизировали РНЕ. Но Завьялов почитывал очень странную литературу, причем с карандашом в руках. Народ в принципе его за это уважал. Правда, сами-то мужики, если выпадало свободное время, увлекались боевиками и детективами — Доценко, Корецкий, Маринина… Завьялов же читал всякие мудрости. В том числе и Фридриха Ницше. У Завьялова были две большие книги его сочинений и один маленький томик афоризмов. Читать Ницше было тяжело, Паша попробовал, да отложил. Однако признал, что это, конечно, мощный автор. Паша так и сказал: «Мощный автор», но потом вернул Завьялову книжку и почему-то чуть виновато улыбнулся. Но отдельные фразы Пашу очень даже заинтересовали. Они были яркими и точными, и без всякой лишней лабуды, сам бы лучше не сказал. Завьялов их подчеркивал карандашом прямо в книге. Некоторые Паша запомнил. И с удивлением обнаружил, что сослаться на них в беседе порой бывает очень даже полезно. Одна из подчеркнутых фраз запомнилась особенно. Паша сам думал так же, только сформулировать этого не мог. А вот Фридрих Ницше — смог!

«Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя».

Так сказал Фридрих.

Ярко и точно. Мощный автор. Без всякой лишней лабуды.

Сейчас Паша всматривался в бездну.

* * *

ОНИ ВСЕ ЗНАЛИ С САМОГО НАЧАЛА.

Они приходили с единственной целью — ликвидировать группу киллеров, после того как те выполнят свою работу. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.

В тот день Паша оказался не единственным человеком, которого так серьезно подставили. Кого-то подставили гораздо серьезнее, можно сказать — смертельно.

И когда, уже после заминки, подразделение Паши все-таки оказалось на месте событий и там был сущий ад с разорванными взрывом человеческими телами, и обезумевшие от ужаса люди метались под градом перекрестного огня, снайперы майора Гринева с хладнокровным спокойствием расстреливали начавшую отходить группу киллеров, переодетых в официантов. А подразделение Паши послужило хорошим прикрытием, антуражем и декорацией всего мероприятия. Вот и все.

Просто великолепно. Здорово.

Свинцовый дождь должен был смыть все следы. Но одному из киллеров удалось уйти.

Что-то в самой глубине бездны колыхнулось. И… заметило Пашу.

* * *

Когда прогремел взрыв, Паша даже не сразу в это поверил. Средь бела дня, черт побери! Может, там что-то случилось со свадебными фейерверками?

Однако еще не улеглось эхо от взрыва, а на свадьбе неслась бешеная стрельба и панические крики гостей. Какой тут, к черту, фейерверк… Все подразделение Павла Лихачева смотрело на дом Лютого и — на своего командира. Люди ждали приказаний к немедленным действиям.

— Ну ни хрена себе, — протянул Завьялов.

— Оружие к бою! — отрывисто произнес Павел. Но он получил четкие указания, поэтому вторым его приказом было:

— Укрыться!

Он посмотрел на ограду дома — вот и начали сбываться его самые дурные предчувствия. Дело уже воняет не просто дерьмецом.

«Какое, к черту, „укрыться“? — подумал Паша. — Надо немедленно двигаться туда».

Но вслух он произнес:

— У меня приказ стоять здесь.

Завьялов бросил на него какой-то странный взгляд, в котором словно читался вопрос: «Ты что, оправдываешься, командир? Не валяй дурака!»

Сухой треск выстрелов, высоко в кронах деревьев перепуганный галдеж птиц… Время, время, сейчас оно растягивается, становится бесконечным, и все, что тебе надо сделать, ты должен сделать сейчас. Потому что потом время становится водой, минувшей, утраченной…

Портативная рация шведского производства работала в режиме «симплекс», что означало попеременно либо прием, либо передачу. Во время «приема» из рации доносились эфирные шумы, во время «передачи» нужно было утопить клавишу и шумы прекращались, рация становилась передатчиком.

Существовал более прогрессивный режим связи, «дуплекс», когда были возможны одновременно «прием» и «передача». Да что говорить — существовали намного более прогрессивные средства связи. У кого угодно — у братков, которые запросто прослушивали милицейскую частоту, а сами становились вне досягаемости; и в Чечне, когда «чехи», несмотря на всякие военные ЗАСы, знали о каждом их шаге, а сами пользовались крутыми иностранными высокочастотниками (и не только — вплоть до космической связи!), которых сейчас развелось немерено, да все это стоило денег. И вот как получалось, что и у бандитов, и у отсиживающихся в горах чеченцев на это деньги находились, а родным силовым ведомствам такое частенько оказывалось не по карману. Хотя по-Пашиному выходило, что продай с десяток генеральских дач — и по крайней мере хотя бы все спецподразделения, а не только сверхсекретные команды типа пресловутой «Альфы» обладали бы первоклассной связью. Но все это были лишь общие рассуждения, не имеющие особого отношения к происходящим в данную минуту событиям. Сейчас, при этих расстояниях, простенькая шведская рация (выпущенная, к слову, уже очень давно) с режимом работы «симплекс» была в состоянии обеспечить приличную связь.

Паша немедленно вызвал майора Гринева. Он использовал его кодовое имя, назвал себя, произнес слово «прием» и отжал клавишу. Пошли какие-то помехи. Павел повторил всю процедуру. Это опять не дало результата. Паша поднял голову — майор Гринев находился сейчас с противоположной стороны ограды, вне прямой видимости, но до него не так далеко — эта рация «пробьет» три таких конца. «Мать твою», — произнес Павел. Отряд стоял в лесу, укрытый прохладной тенью сосен, но на лбу у Паши выступили капельки пота. Одна из них побежала вниз, совершая свое путешествие до переносицы.

К множеству одиночных выстрелов присоединился лязг автоматной очереди. Били из «Калашникова», Павел постарался сейчас не реагировать на этот звук. Он лишь до скрипа сжал зубы.

— Прием, мать твою! Где ты, майор Гринев, прием!

Паша извлек свободной рукой вязаную шлем-маску, протер ею лоб, быстрым движением натянул маску на лицо.

«Прием!» Все подразделение уже находилось в масках. Они были готовы к немедленному реагированию. Они были готовы выполнять быстрые и четкие приказы Паши.

— Командир, — начал Завьялов, — этот… Надо идти, — он кивнул в сторону дома Лютого и добавил:

— Паша.

Лязг короткой очереди автомата Калашникова повторился. Потом выстрелов стало значительно больше, и Паша подумал, что это, возможно, пришла в себя дезорганизованная взрывом охрана. Паша крепко выругался вслух. Снова утопил клавишу на рации: