– И вы простили?

– Нет! Я попросила его уйти. Но он ответил, что здесь прописан и останется жить со мной, пусть даже как сосед. Тогда я вызвала милицию.

– Милицию?

– А кого – не братков же?! Приехал наряд, я предъявила лицевой счет, где Дэна давно уже не было. Знаете, мне казалось, что вот сейчас он уложит ментов одним своим знаменитым ударом ногой в челюсть с разворота. Если бы он так сделал, я бы ждала его из тюрьмы! Но мой чернопоясник, мой Учитель, мой зажигатель сверхновых подчинился щуплым милиционерам с суетливой поспешностью трамвайного безбилетника. И все во мне сразу кончилось. Мгновенно и навсегда…

Наталья Павловна остановилась у скамьи, присела, достала из кармана фляжечку и снова приложилась к ней со светской непринужденностью.

– И что с ним стало? – спросил Кокотов, хлебнув коньяка следом за своей бывшей пионеркой.

– Ничего особенного. Живет в Лыткарине, работает в ночном клубе. Играет и проигрывает. С кокаина он соскочил от безденежья, зато теперь много пьет. Несколько раз занимал у меня деньги. Пока не отдал, поэтому боится звонить, но иногда, в подпитии, присылает эсэмэски в стихах. Погодите-ка! – Она вынула из кармана алый, под цвет машины, телефон и защелкала светящимися кнопками. – Вот, нашла! Послушайте последний шедевр:

Она декламировала, конечно, с нарочитой иронией, но Кокотов, уловив в ее голосе далекую печаль, похвалил:

– Недурно! Не хуже Вишневского.

– Что вы, гораздо лучше! Но русские люди безалаберны. Они могут воспользоваться своим талантом лишь в том случае, если талант больше их безалаберности. А такой талант дается редко. Собирать же крошечные способности в кулак, словно кузнечиков, русские не умеют.

– Почему – словно кузнечиков?

– А вы в детстве никогда не собирали кузнечиков в кулак? Вы ловите, а они выпрыгивают, вы ловите, а они выпрыгивают. Большинство людей живут именно так. Вот из меня тоже шпионки не получилось. Зачем им агент с криминальным замужеством? Хотя, может быть, Дэн тут ни при чем. Началась параноидальная дружба со Штатами. Горбачев как с ума сошел, выдал им всю «прослушку» в новом американском посольстве. Если такая вечная дружба, то зачем нам ракеты, танки, шпионы? Поразительно, какие идиоты оказываются иногда у власти! Похоже на судьбу красивой женщины, вы не находите? Чем роскошнее нация, тем ничтожнее ее избранники.

– Пожалуй… – согласился Андрей Львович. – А как вы потом… жили?

– Я? Весело. Меня распределили в ТАСС. Это последнее, что успел сделать для меня дедушка.

– Умер?

– Да. От инфаркта, когда разогнали его институт, чтобы открыть там филиал «Лось-банка». А потом я снова вышла замуж.

– За кого?

– За красивого мужчину!

– За очень красивого? – вредным голосом поинтересовался Кокотов.

– Ага, ревнуете, ревнуете! – захлопала в ладоши Наталья Павловна. – Так вам и надо за то, что меня тогда не заметили, променяли на ту рыжую… как ее… со смешной фамилией?

– Тая Носик… – Он незаметно положил руку на спинку скамьи.

– А потом еще эта ваша… Обиходиха!

– Елена… – Его рука по-змеиному поползла в сторону бывшей пионерки.

– Интересно, почему вам нравятся женщины со смешными фамилиями? Тут какая-то тайна. У меня есть один знакомый психоаналитик, я у него обязательно спрошу.

– Почему только со смешными? Вот у вас, например, совсем не смешная фамилия! – проговорил Кокотов в нос, и «змея» ласково коснулась плеча Обояровой.

Она вздрогнула и посмотрела на соблазнителя с веселым недоумением:

– У вас опа-асные руки!

Но тут телефон громко заиграл «Съезд гостей» из «Ромео и Джульетты», и она приложила трубку к уху:

– Алло!.. Да… Добрый вечер… – На ее лице появилось недоумение. – Все хорошо… Гуляю… Да, со мной… Вас!

– Меня? – изумился Андрей Львович, беря теплый и дорого пахнущий мобильник, который забубнил противным голосом Жарынина:

– Значит, гуляете?

– Да… вот… отличный вечер…

– Жду вас у себя. Немедленно!

– Но… знаете ли… Сегодня воскресенье!

– Не знаю и знать не хочу! В искусстве выходных не бывает! Синопсис готов?

– Готов.

– Захватите с собой!

Трубка отключилась. Подневольный писатель виновато развел руками:

– Искусство зовет!

– Понимаю…

– А я вот не пойду!

– Нет, вы идите! Для мужчины работа всегда на первом месте. Мама говорила: «Труд делает мужчину человеком!» Но мы с вами непременно продолжим нашу роскошную беседу! Идите! Я еще погуляю, мне надо обдумать завтрашние переговоры с адвокатами Лапузина. А чтобы нам опять не помешали, запомните… Я постучу в дверь вот так: трам-там-там-трам-там-там-трам-тарарам-там-там… – Наталья Павловна пальчиком постучала писателя по плечу.

– Запомнили?

– Вроде бы…

– Неплохое вино, – вежливо похвалила Обоярова и поставила едва пригубленный бокал на стол.

– С нежным ягодным послевкусием, – объяснил Кокотов.

– Вы думаете? – Она подняла на него печальные глаза.

– Так написано! – Андрей Львович ткнул пальцем в бумажку с русским разъяснением, приклеенную поверх французской этикетки.

Он уже догадался, что «бордо по акции» замешали где-нибудь в Одинцово из дешевых виноматериалов, но деваться теперь было некуда.

– Да, пожалуй! – согласилась Наталья Павловна, облизнув губы. – А вы пили когда-нибудь гаражное вино?

– Гаражное? Нет, но слышал…

– Если все сложится удачно, мы с вами будем когда-нибудь сидеть на берегу моря и пить настоящее гаражное вино. Я вам не говорила, у нас с мужем две виллы – в Созополе и Симеизе. Одна достанется мне. Я вас обязательно приглашу, будем ночью купаться в море. Я люблю – обнаженной… Но вы можете в плавках. Знаете, я неудачно сходила к адвокату.

– Расскажите! – Андрей Львович участливо накрыл ее руку ладонью. – Что с вами происходит, почему вы разводитесь?

– Чтобы понять, почему я рассталась с Лапузиным, надо рассказать о моем втором браке…

– Расскажите!

– Хорошо. Слушайте! Моим вторым супругом был…

– А я знаю!

– Ну и кто?

– Очень красивый мужчина.

– Ох вы и злопамятный!

– Так из-за чего вы расстались со вторым мужем? Разлюбили?