— Я чувствую это, — сказала Алви. — Они живы.

— Значит, они могут слышать меня?

— Да.

Кейт распрямилась, приложила обе руки к стене и крикнула:

— Хейя! Там в комнате! Это я! Кейт Галвей! — Она приложила ухо к гладкой поверхности камня и прислушалась… ни движения, ни голосов — ничего. Выждав немного, она крикнула снова: — Сабиры ушли. Вы втроем можете выйти. Это я, Кейт! Вы теперь в безопасности.

Она вновь приложила ухо к стене, внимательно вслушиваясь. Долгое время до нее не доносилось ни звука, потом она уловила едва различимый шепот:

— Может, это и вправду Кейт?

Голос принадлежал ребенку.

— Кейт мертва, это плохие люди. Сиди тихо, и они уйдут. Вновь наступила тишина.

— Это я, — повторила Кейт, — и могу доказать это.

Ни звука, ни движения. Голос мог принадлежать кому угодно, но в интонациях ребенка, назвавшего имя Кейт, она различила надежду. В мире полно женщин, носящих имя Кейт, и в Доме также жили ее тезки, но, возможно, находившиеся внутри люди знали именно ее. Или быть может, прислуживали ей.

Что же убедит их в правдивости ее слов? Начать ли ей с фактов, которые были известны слугам, или сразу с того, что знали лишь члены Семьи? Чьи дети были знакомы ей? Или может, племянники и племянницы? Младшие кузены и кузины? Дети ее слуг?

— У меня было семь сестер, — сказала Кейт. — И двое живых братьев. Моих старших сестер звали Элси, Друса и Экхо. Имена моих младших сестер-близнецов Лорианн и Марсианн, еще были Лусианн и Елена. Кестрель и Эван — так звали моих братьев, которые рано умерли. Вильям и Симон выжили, они были моложе.

Ни звука. Ни отклика. Кейт продолжила:

— Мою служанку звали Данфейт, она была родом из деревушки Хопсетт на северном побережье, возле Рабана. Имя моей матери было Грейс Драклес… Ее род происходил от Имуса Драклеса и Винтермарч Корвин. Отцом моим был Страхам Галвей. Его линия восходит к Эвану Галвею. Мы потеряли след его материнской линии на Брасеассе Карнее и его любовницах.

Ответа не было. «Ну, пожалуйста, — думала она. — Пожалуйста, ответьте. Прошу вас. Пожалуйста, посоветуйте, что именно нужно сказать мне, чтобы убедить вас в том, что я — это я».

— Я занимала угловую комнату возле Ивового зала, — продолжила она. — У меня была раковина, я нашла ее, гуляя у моря, недалеко от нашего сельского дома, и хранила в резной коробочке под подушкой. Раковина эта очень простая: коричневая с одной стороны и белая с другой, но если поднести ее близко к источнику света, она становится ярко-розовой. Еще я держала в этой шкатулке перышко сойки и кристалл, который подарила мне сестрица Экхо. Я часто брала у сестры Элси ее коня, потому что он был быстрее и лучше прыгал, но он не любил меня, и сестра сердилась, когда я ездила на нем.

За стеной зазвучали шаги, кто-то медленно подходил к стене. Все ближе и ближе. Наконец шаги замерли возле самой стены. Кейт затаила дыхание, ожидая, что сейчас стена сдвинется с места. Но этого не произошло, и новых звуков не последовало.

— Пожалуйста, выходите, — попросила она.

— А скажи мне… скажи, почему умерли твои братья, — раздался негромкий голос.

Она не знала, кто именно стоит там, по другую сторону стены. Не ощущала она и запахов находящихся в укрытии людей. Но надежда вдруг вспыхнула в ней с новой силой.

— Оба они были погублены шпионами Сабиров и погибли в младенчестве.

— Да. Но почему их убили?

Сердце Кейт забилось быстрее. Лишь ее близкие родные, ее родители, братья и сестры, знали ответ на этот вопрос. Более того, лишь они, знавшие это и державшие в тайне, могли задать его. Тайна эта по-прежнему могла стоить ей жизни.

Прикрыв глаза, Кейт припала щекой к стене. Прошептав эти слова, она может накликать на себя смерть, но иногда риска все же не избежать.

— Они были Карнеями, — сказала она наконец. — Как и я сама. Изнутри донеслось глухое рыдание. Потом стена поползла вбок — в сторону от Кейт. Из открывшейся щели на нее хлынули запахи, сладкие и знакомые, и стройная фигура показалась в проеме.

Кейт узнала сестру скорее при помощи нюха, нежели зрения. Да и темно здесь было, чтобы глаза могли уверенно сказать ей, что эта хрупкая женщина действительно одна из ее старших сестер.

— Элси, — прошептала она. Обнявшись, они залились слезами. А потом, чуть отстранившись, Кейт спросила: — Кто с тобой?

У Элси было пятеро детей.

— Лонар. И младенец. Я назвала дочку Ретхен.

Сестра впустила Кейт в комнату, два года служившую ей убежищем. Племянник Кейт Лонар с младенцем на руках прятался в углу за грудой ящиков. Когда он увидел Кейт, затравленное выражение на его лице сменилось радостным.

— Так, значит, ты жива, — воскликнул он.

— И ты тоже. — Кейт упала на колени, протянув к нему руки. И вместе с младенцем он бросился в ее объятия. — Лонар, я так рада видеть тебя и твою сестренку. Ты даже представить себе не можешь, насколько я счастлива.

Проснувшийся ребенок заплакал.

— Значит, ты не собиралась спускаться к балконам?

Кейт и Элси сидели напротив друг друга в глубоких креслах посреди фамильных апартаментов. Элси кормила младенца и сама ела свежую зелень, сорванную в огороде с одной из уцелевших грядок. Кейт прямо из бутылки потягивала теплое, янтарное вархиисское бренди. Ри и Ян были заняты переноской припасов из ближайшего не тронутого Драконами склада. Алви и Лонар уже отправились спать. Поэтому Кейт получила возможность без помех выслушать историю Элси и рассказать сестре свою собственную. Обе были потрясены тем, что поведала каждая из них.

— Нам просто повезло. Лонар чувствовал себя одиноко, и я понимала, что после родов не смогу проводить с ним достаточно времени. Он захотел спуститься к балконам, и я решила показать ему потайную комнату, которую обнаружила, еще когда была маленькой.

— Я никогда не слыхала о ней.

— Я не рассказывала никому о ее существовании. Она была моим личным убежищем. После свадьбы я показала комнату Омилу, и мы решили заполнить ее всем необходимым. Так, на всякий случай. А потом регулярно обновляли припасы и никогда не расходовали их. Поэтому мы и поселились в комнатах рядом с балконами, а не в верхнем доме. Это позволяло нам часто спускаться вниз.

Элси умолкла. Она смотрела на своего ребенка, и Кейт увидела, что глаза сестры наполнились слезами. Она действительно прошла через сущий ад.

— Я так рада, что ты спаслась, — прошептала Кейт.

— Я тоже… иногда, — ответила Элси. Она погладила щечку Ретхен и переложила девочку от одной груди к другой. — Глядя на нее и Лонара, я радуюсь тому, что оказалась так далеко от всех остальных, когда в Доме начались эти вопли. И все-таки не могу не признаться: я не однажды жалела о том, что не погибла вместе с Омилом и другими нашими детьми.