узкая горловина, мозговик по обе стороны… «Танцующая» протиснется, но оставит на нем немного краски. Потом будет громадная заводь – промоина за главным рифом. Хватит места, чтобы развернуться и подождать правильной воды, а потом выйти через пролом в открытое море.

– Спасибо, Чабби, – шепнул я. – Теперь ступай вниз. Я показал охранникам, где у нас запасы виски. К тому времени как рвану к пролому, они перепьются до беспамятства. Как топну трижды по палубе, это сигнал, чтобы вы с Анджело забрали у них стволы и всех скрутили.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и впереди, в каких-то нескольких милях, виднелся строенный силуэт Дедов, когда из каюты донесся первый взрыв пьяного смеха и треск ломающейся мебели. Дейли не обратил на эти звуки никакого внимания, и мы продолжили идти по тихим прибрежным водам к обратной стороне Артиллерийского рифа. Я уже видел его черный излом, похожий на зубы древней акулы, за ним – белые всплески высокого океанского прибоя, а дальше – открытое море.

На подходе к рифу я чуть-чуть приоткрыл заслонки, и пульсация моторов «Танцующей» изменилась, но не настолько, чтобы встревожить Дейли. Он стоял, прислонившись к релингу, усталый и небритый, и, наверное, тосковал по пропущенному завтраку. Я уже отчетливо слышал грохот прибоя о коралловую полосу. Судя по звуковому сопровождению, попойка в каюте набирала обороты. Наконец Дейли тоже обратил внимание на шум, беспрестанно доносившийся из-под палубы, нахмурился и послал охранника посмотреть, в чем дело. Тот, тоже заскучавший, расторопно исчез внизу, но так и не вернулся.

Я глянул за корму. Скорость наша слегка возросла, и разрыв между «Танцующей» и патрульным катером потихоньку увеличивался. Мы неуклонно приближались к рифу.

Теперь я с волнением смотрел вперед, пытаясь засечь ориентиры, о которых рассказал мне Чабби. Нежно коснулся заслонок, приоткрыл их еще на одно деление, и патрульный катер остался чуть дальше за кормой.

Вдруг в тысяче ярдов от нас я узрел вход в лагуну за Артиллерийским рифом, отмеченный двумя выцветшими от непогоды коралловыми шпилями, и прочел цветовую разницу между ее мутноватыми водами и кристальной океанской волной.

Снизу донесся очередной буйный взрыв пронзительного хохота. Один из людей Дады, пьяно пошатываясь, выбрался в кокпит и доковылял до релинга, где его тут же обильно вытошнило в кильватер, ноги отказались держать его, и матрос повалился на палубу, где и остался.

Испустив гневный возглас, Дейли бросился вниз, и я, пользуясь случаем, приоткрыл заслонки еще на пару делений и взглянул вперед, собираясь с духом перед финальным рывком. Надо бы увеличить разрыв между «Танцующей» и ее конвоиром: в схватке с расчетом трехфунтовки пригодится каждый дюйм.

Я планировал поравняться с лагуной, а потом дать полный ход, предпочитая риск напороться на подводные коралловые клыки проверке меткости артиллеристов патрульного катера. Прежде чем выйти в открытое море, нам предстояло одолеть полмили узкого извилистого пути в обрамлении смертоносных берегов. Почти все время «Танцующая» будет отчасти скрыта коралловыми разрастаниями, а излучины лагуны добавят трудностей расчету трехфунтовки. Еще я надеялся, что входящие в пролом волны обеспечат нам ощутимую вертикальную качку и «Танцующая» запрыгает вверх-вниз самым хаотичным образом, наподобие уточки в стрелковом тире.

В одном я был уверен: капитан-лейтенант Сулейман Дада – мореход, известный своим бесстрашием, – не рискнет преследовать нас в этой лагуне, и орудийный наводчик вынужден будет состязаться с быстро растущим расстоянием до цели.

Игнорируя алкогольное буйство в каюте, я не сводил глаз со входа в лагуну, который стремительно приближался, и отчаянно надеялся, что присущее капитану и команде патрульного катера искусство судовождения окажется достоверным мерилом их меткости.

Вдруг розовый от гнева Питер Дейли взмыл на мостик, подскочил ко мне, шелковистые усы его сделали попытку ощетиниться, а губы задрожали, и он наконец выговорил:

– Ты их опоил, Флетчер, сволочь ты коварная!

– Я?! – негодующе вскричал я. – Ни в жизнь бы так не поступил!

– Они пьяны как сапожники, все до единого! – крикнул он, развернулся и глянул за корму. Патрульный катер был уже в миле от нас, и разрыв увеличивался.

– Ты что-то задумал! – визгливо заявил Дейли и полез в карман шелкового пиджака в тот самый момент, когда мы поравнялись со входом в лагуну.

Я распахнул обе заслонки, и «Танцующая» с ревом бросилась вперед.

Все еще шаря в кармане, Дейли потерял равновесие и попятился, не переставая что-то кричать.

Я до упора крутанул штурвал вправо, и «Танцующая» закружилась, словно балерина. Дейли зашвыряло по палубе. Он крепко врезался в боковой релинг, когда «Танцующая» круто накренилась на повороте, и в тот же момент извлек из кармана серебристо-никелированный самозарядный пистолетик – «двадцать пятый», из тех, что принято носить в дамских сумочках.

Я на мгновение выпустил штурвал из рук, пригнулся, схватил Дейли за лодыжки, дернул вверх со словами: «Оставь нас, товарищ». Он перевалился через ограждение, пролетел двенадцать футов и, стукнувшись о релинг нижней палубы, с неопрятным всплеском упал за борт.

Я метнулся к штурвалу, чтобы обуздать «Танцующую», пока она вконец не распустилась, и одновременно с тем трижды топнул по палубе.

Направляя катер в лагуну, я услышал в каюте протестующие возгласы и поморщился от автоматной очереди, напомнившей мне треск рвущейся ткани, – «тр-р-р-р». Пули изуродовали палубу у меня за спиной, пробив в ней неровные дырки, окаймленные белыми деревянными заусеницами. Что ж, очередь хотя бы пришлась в потолок каюты, а посему вряд ли зацепила Анджело или Чабби.

Перед самым входом в коралловые врата я бросил еще один взгляд за корму. Патрульный катер по-прежнему тащился в миле от нас, а голова Дейли болталась во вспененном белом кильватере. Интересно, подумал я, кто доберется до него раньше: пограничники или акулы.

Но у меня не оставалось времени на праздные размышления: «Танцующая» безрассудно бросилась в лагуну, и сложность поставленной перед нею задачи повергла меня в ужас.

Перегнувшись через релинг, я мог бы коснуться разросшихся коралловых выходов – что справа, что слева, – а впереди видел зловещие очертания рифовых клыков, таившихся в неглубокой беспокойной воде. За долгий пробег по извилистой лагуне волны растратили почти всю свою свирепость, но чем дальше мы зайдем, тем воинственнее они станут набрасываться на «Танцующую», и ее отклик на штурвал будет все менее и менее предсказуемым.

Впереди показалась первая излучина. Я повернул штурвал, и «Танцующая» ловко вильнула задом, едва избежав столкновения с грозной коралловой стеной.

Когда я выровнял катер и направил его вперед, на мостик влетел Чабби. Он улыбался до ушей. В таком настроении Чабби бывал лишь по двум причинам, и одна из них – добрая потасовка. Я заметил