ни задавала, не мешают мне чувствовать боль глубоко внутри. Она сделалась уже какой-то постоянной. От безнадежности. Все уже никогда не вернется к тому, как было раньше. Независимо от того, сколько раз я буду пытаться понять Авиелл. Но это чувство внутри меня причиняет боль, и это так непривычно. Лучше бы она меня ударила. Причинила мне физическую боль. С ней я могу справиться. А с этой… как будто мои легкие сжимаются и не хватает воздуха, а сердце горит. Мне хочется сморщиться от боли. Но я не могу этого допустить. Я должна быть сильной. Как всегда. Даже если у меня в груди неизлечимая рана. Однако в глубине души я чувствую, что это далеко не все. Это еще не развязка. Я знаю, что впереди меня может ждать еще бо́льшая боль.

В этом момент открывается дверь, прерывая мои мысли. В душный воздух врывается прохладный ветер, и наступает тишина. Да, разговоры становятся тише. Музыка замолкает. Я хмурюсь и немного приподнимаюсь, чтобы посмотреть, кто вошел в таверну. Три фигуры в капюшонах. Элоиза подходит ко мне и садится.

– Вот это мне совсем не нравится, – ворчит она и поднимает свою кружку, чтобы скрыться за ней.

– Кто они такие?

– Мстители за бедных, – театрально произносит она, а затем тихо смеется. – Они герои. Которые потеряли своих подопечных. Поэтому они решили защищать других героев. Их вожак якобы называет себя князем подземного мира.

Я раздраженно качаю головой. Я помню, Авиелл говорила о человеке, который называет себя князем подземного мира. Неужели это он? Я внимательно наблюдаю, как все трое медленно подходят к столу. Барменша уже спешит к ним с тремя кувшинами.

– Почему они все еще живы?

На самом деле это почти невозможно. Странно, что Лиран взял к себе столько героев, вместо того чтобы отрубить им головы. Но эти, по-видимому, не имеют к нему отношения.

– Они заключили соглашение с Лираном. Он позволяет им действовать, и за это они приводят к нему героев, которых угнетают.

– Даже если у них есть господин? – с ужасом спрашиваю я, потому что в этом случае Лиран может подвергнуться наказанию.

– Ты даже не представляешь, сколько дворян вообще не хотят иметь героев. Их беспокоит, что те могут читать их мысли как открытую книгу. Итак…

Я делаю глубокий вдох. Это все для меня совершенно ново. В нашем княжестве все было строго упорядочено. Но уже в княжестве Гнева герои могли слышать крики других героев. А потом этот ритуал. Семья, которую спас тот безымянный парень. Мог ли он быть князем подземного мира?

Элоиза, кажется, поняла по моим глазам, о чем я думаю.

– Ты привыкнешь к этому, Авиелл. Ты уже не в княжестве Истины. Княжества смертных грехов – это нечто совсем другое.

– Тем не менее мне здесь даже в некотором смысле нравится. Хотя о князе Высокомерия я всегда слышала только ужасные истории.

– Да, такие слухи ходят. Жестокий Лиран, который отправляет всех на бойню. Скорее всего, он даже сам их распускает, чтобы его боялись. Но на самом деле он вполне приличный парень.

Она смеется.

Такая версия действительно подходит к образу Лирана. Я продолжаю пить медовуху, но не выпускаю из виду три фигуры. А потом они снимают свои капюшоны. На меня с изумлением смотрят голубые глаза, а я понимаю, что поперхнулась и захожусь в приступе кашля. Элоиза похлопывает меня по спине, пока я наконец не успокаиваюсь и не смотрю наверх. Он все еще смотрит на меня. И на его губах появилась усмешка.

– Я знаю этого парня, – говорю я, переведя дух, и быстро осматриваю двух других. Светловолосая женщина и рыжий молодой человек, лица которого я не могу разглядеть.

– Какого?

– У которого голубые глаза.

– Ты знаешь Миела? – переспрашивает она, приподняв брови и переводя взгляд с него на меня.

– Знаю не слишком хорошо, но я с ним встречалась раньше, – с трудом выговариваю я, потому что его глаза не отрываются от меня, и это нелегко выдержать. Но, кроме этого взгляда, меня ожидает еще большее потрясение – он встает, шепчет что-то своим товарищам и направляется к нам.

– О черт, – говорит Элоиза, ныряя за свой кувшин, будто так он ее не заметит.

– Лу, как всегда, приятно наблюдать за твоей детской игрой в прятки, – говорит он низким голосом, останавливаясь у нашего столика.

Потом переводит взгляд на меня. Смотрит на мои посиневшие глаза и нос. Только сейчас я снова осознаю, насколько избита и как ужасно выгляжу. Но меня никто ни о чем не спрашивает. Ни во дворце, ни здесь я не чувствую никаких удивленных взглядов.

– Мы еще не представились друг другу, – произносит он, протягивая мне руку.

У меня внутри все замерзло до состояния льда, но мне все же удается пожать ему руку. Он давно знает, кто я такая. Так что это рукопожатие ничего не меняет. Пальцы у него холодные, как у большинства героев. Кровь демонов.

– Миел.

– Авиелл, – выдавливаю я.

Он безмятежно кивает. Но легкая улыбка на губах выдает, что он чувствует мою силу.

– Я могу присесть?

– Это обязательно? – спрашивает Элоиза, но вздрагивает, когда его взгляд скользит к ней.

– Обязательно, – отвечает он и садится.

Я чувствую, что мне не хватает воздуха. Будто все вокруг давит на мои плечи.

– Оставь нас одних, – обращается он к Элоизе, которая вопросительно смотрит на меня.

Я киваю. Так будет лучше. Он может раскрыть мой самый большой секрет, и, какой бы милой ни была Элоиза, героев она, похоже, не очень уважает. Я должна об этом помнить.

– Как твой нос?

– Он никогда не был особенно красивым, – коротко отвечаю я.

Он смеется:

– Он даже сейчас остается красивым.

Я ничего не говорю, вместо этого поднимаю чашку и начинаю пить маленькими глотками.

– Лу рассказала, кто мы, верно?

Я киваю.

– Но что вы делали у Тарона во дворце, я не знаю. Особенно если здесь вы устраиваете всякие бесчинства.

– Бесчинства? – раздраженно повторяет он. Затем наклоняется ко мне.

– Мы спасаем живых существ, таких как ты. Разве это бесчинство?

– Ответьте на мой вопрос. Почему вы там были? Вы за мной следили?

Он снова отстраняется и проводит пальцем по краю своего кувшина.

– До меня дошел слух, что какой-то хитрый герой выдает себя за княгиню Истины. Я хотел увидеть это своими глазами.

Нервничая, я оглядываюсь по сторонам.

Он снова задумчиво улыбается.

– Нас никто не слышит. Мои демонические тени не дают подслушивать.

Я прищуриваюсь, и действительно – за пределами этого стола все кажется немного темнее, чем было раньше. Как