– Когда война закончится, я хочу поговорить с бароном Мервином.

– О чем?

– Буду просить вашей руки, леди Бетвин.

Она отреагировала не сразу, но когда смысл сказанного дошел до ее сознания, удивленно округлила глаза и отдернула свою руку. Гектор, извиняясь, поднял свою обтянутую черной перчаткой руку.

– Миледи, прошу прощения, если мои слова оскорбили вас.

«Недотепа! Ты в самом деле думаешь, что именно так нужно делать предложение верледи? Ты слишком увяз в своих пыльных книжках и манускриптах, идиот!»

– Вы застали меня врасплох, милорд, – тяжело выговорила Бетвин, складывая руки на груди. Она отступила на шаг назад, щеки ее запылали. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Гектора. Юноша сделал шаг вперед, Бетвин отступила еще дальше.

– Миледи… – начал он, но Бетвин не дала ему договорить.

– Я должна вернуться к королеве. Еще раз благодарю вас за ту любезность, которую вы оказали мне прошлой ночью… и сейчас тоже. За эту прогулку. Благодарю вас. Свежий воздух…

Оборвав фразу, она поспешила к королеве, оставив Гектора стоять у борта в одиночестве. Он повернулся спиной к палубе, изо всех сил вцепился в поручень, качая из стороны в сторону головой.

«Я полагаю, все идет как надо!»

– Будь ты проклят, Винсент, со своей бесконечной болтовней!

«Поздно спохватился, братец, я уже проклят!»

Гектор раскрыл свою левую ладонь – черная кожа скрипнула, когда он развел пальцы. Голова Гектора раскалывалась, боль пульсировала в висках. Гектор чувствовал, как в нем поднимается гнев, грозящий перерасти в яростный взрыв, – гнев на ту опасную ситуацию, в которой они оказались, гнев на Вегу, на Бетвин, на собственные неуклюжие попытки очаровать ее.

Гектор стиснул ладонь и увидел заметное только ему одному облачко черного дыма, поднявшееся из кулака, в котором он зажал своего беса.

– Укороти свой язык, бес. Не забывай, что ты в моей власти. Вспомни хотя бы ту вчерашнюю сирену. Ты мой, Винсент, и будешь делать то, что я пожелаю!

Гектор ждал, что бес отзовется, но тот молчал. Не разжимая кулак, Гектор тяжело привалился к планширю, закрыл глаза и тяжело опустил голову на грудь.

Граф Вега наблюдал с полуюта за вспышкой гнева, охватившей лорда-кабана из Редмайра. Моргнул, когда Гектор принялся рычать и ругаться, словно ожесточенно разговаривал с самим собой. Вегу беспокоило состояние магистра – он явно никак не мог прийти в себя после всего, что с ним случилось. Вега знал, что у Гектора доброе сердце, и молился о том, чтобы молодой человек смог выбраться из поглотившей его тени.

Подошел юнга Каспер, протянул адмиралу его кубок. Вега с улыбкой взял его и с наслаждением промочил горло первой за сегодняшний день порцией бренди. Эту бутылку он присвоил себе, забрав ее на борту «Раската Грома», отдав остальные бутылки коку. Вне всякого сомнения, его парни сегодня тоже промочат горло – что ж, они заслужили это после вчерашней ночи.

– Капитан, – сказал юнга, по-прежнему стоявший рядом с Вегой.

– Что тебе, парень? – спросил Вега, внимательно глядя на Каспера.

– Сирены прошлой ночью. Я видел, что произошло.

Вега поднял руку, взъерошил волосы на голове юнги.

– Что ты видел, Каспер?

Юнга оглянулся. Вега проследил за его взглядом – он был направлен на разгневанного лорда-кабана.

– Я видел, что он сделал с тем чудовищем.

Беззаботное настроение Веги улетучилось в одну секунду. Он присел на корточки рядом с юнгой, повернул его лицо к себе. Каспер выглядел испуганным, причем испуганным очень сильно. Вега спросил еще раз, теперь уже шепотом:

– Так что же ты видел, Каспер?

– Он убил ее, ту сирену, каким-то странным способом. Своей рукой, капитан, своей черной рукой. Клянусь Сошей, это была черная магия. Я боюсь магистра.

– Тогда держись ближе ко мне, мой мальчик, – сказал лорд-акула.

Юнга нервно улыбнулся, глядя на Вегу, своего капитана, своего героя, своего кумира. Граф поправил темную прядь, упавшую на глаза Каспера.

– Держись рядом со мной, – повторил Вега.

Толпа жадно утоляла свою жажду крови. Пятьдесят гладиаторов вышли на арену Печи, и толькодвадцать пять возвратились с нее. Зрелище было рассчитано на любой вкус. Публике предложили рыцарский турнир всадников, боксерские поединки без правил, сражения между лучниками и копьеметателями. Мечи, ятаганы, топорики, трезубцы мелькали в воздухе, звенели, ударяясь друг о друга, осыпали спекшуюся вулканическую почву арены отрубленными руками, ногами, а то и головами. Бестиарии – бойцы, специализирующиеся в поединках с дикими животными, – сражались против львов, медведей, шакалов, волков. Изюминкой кровавого праздника стала битва между двумя отрядами заочно приговоренных к смерти преступников. В одном отряде были собраны бойцы с оружием в руках, но с плотно завязанными глазами, в другом – невооруженные, но и без повязок на глазах. В итоге с большим преимуществом последние победили «слепых», но вооруженных гладиаторов. После окончания этого номера скорийская публика притихла, поскольку в своей ложе поднялся на ноги сам лорд Игнус.

– Народ Скории, – заговорил он, – я приготовил для вас редкостный подарок. Я принесу нашей Огненной горе щедрую жертву – своих воинов-оборотней, собранных со всего мира. Все вы видели прошлой ночью Кровавую Луну – она требует жертвоприношения. Те гладиаторы, которые уже успели умереть во время сегодняшнего представления, слегка утолили голод Огненной горы, но он все еще очень силен. Чтобы умилостивить Огненную гору, мы от лица всей Скории принесем ей величайшую жертву – на арену Печи выйдут восемь моих чудо-воинов. Сражение между ними закончится, когда в живых из восьми останутся только пятеро.

Игнус торжественно воздел свои руки, его маслянистая кожа тускло заблестела под лучами полуденного солнца.

– Итак, битва Зверей!

По этой команде со скрипом поднялись решетчатые двери восьми расположенных вокруг арены клеток – в воздух поднялись клубы пыли. Из клеток начали выходить гладиаторы-оборотни. Игнус хлопал в ладоши, обернувшись к своим почетным гостям – знатным друзьям и лордам-ящерицам. Его только что порадовал своим выступлением недавно купленный у Кесслара «новый старый» гладиатор Джоджо, который триумфально закончил поединок с вооруженным трезубцем Облиссом из Ро-Шанна. Что касается самого Кесслара, то его не было видно. Игнус решил, что Козел все еще не может оправиться от унижения, которое ему нанес лорд-ящерица.

Прищурив глаза, Дрю пытался рассмотреть Печь сквозь поднявшиеся в воздух облака пыли. Чуть раньше он видел возвращавшегося с арены Джоджо, и они успели даже бегло обменяться взглядами. Пыль начала оседать, и Дрю вышел вперед, осматривая других участников предстоящего сражения. Из расположенной прямо напротив Дрю клетки появился Бегемот. Из соседних с ним клеток вышли братья-гориллы, Арик и Балк, и сразу же объединились в пару. Между Дрю и братьями стояла, разминаясь перед боем, Табу. По другую сторону от Дрю оказался Носорог Криг, за которым маячила тощая фигура Дрейка. Лорд-крокодил выглядел, пожалуй, самым спокойным из всех восьми, он даже счел возможным обернуться и поаплодировать зрителям. А между Носорогом и Крокодилом неприметно стоял Буйвол Стамм. Стоя на своем месте, Дрю размышлял о том, кто из лордов-оборотней может примкнуть к нему, и найдется ли вообще среди них такой храбрец.