посмотрела на Римара, и его глаза, полные огня, встретились с моими. Я почувствовала, что между нами, несмотря на все преграды, всё ещё есть связь. Но то, что я сейчас узнала, меня глубоко испугало.

— Римар, — произнесла я, с трудом собравшись с мыслями, — ты должен объяснить, кто ты на самом деле. Мы должны доверять друг другу в этот момент.

Этот простое предложение повисло в воздухе, и в зале раздавался насыщенный смех Элиаса, его арогантный тон прерывал тишину. Я чувствовала, как напряжение накаляется, и когда Римар не ответил, будущее стало менее ясным, чем когда-либо.

Все снова зависело от решения Римара, и я надеялась, что он сможет взглянуть на меня и вспомнить, кто мы были прежде, прежде чем тьма затянет его под своё влияние.

Я лишь успела сделать шаг назад, когда Римар собрал всю свою тёмную магию и направил её на Элиаса.

Невозможная ярость обрушилась на принца, но одним лишь легким движением руки он откинул энергию, словно это было лишь детское каприза. Смех Элиаса был полон высокомерия.

— Смешно, — произнес он, обращаясь ко мне и Римару. — Ты действительно думаешь, что можешь одолеть меня с помощью этой магии?

Он сделал паузу, позволяя своим словам окутать зал. — Знайте, Римар — это не просто странник. Он — бывший принц Флоренсии. Этот цветок, который ты так жаждешь найти, — это лишь средство для него. Он помогает тебе, чтобы заполучить его самому, а затем использовать в своих целях.

Ощущение страха и недоумения захлестнувало меня. Я не могла поверить ему, но в то же время, когда я взглянула на Римара, его глаза отражали правду, которую я не желала видеть.

В них горело пламя, исполненное разочарования и боли, и одновременно в них заключался холод, словно он был закован в железные оковы.

Я понимала, что все эти попытки разобраться с загадками судьбы, которые мы проходили вместе, могли оказаться лишь игрой

. Римар держал меня за дуру, тёмные тайны которого простирались на много глубже, чем я могла предположить.

— Это не правда! — закричала я, но голос мой прозвучал слабо, как будто я пыталась защитить свою веру, не понимая, что происходит на самом деле. — Ты рассказал мне о Флоренсии, ты помогал мне искать правду, ты… ты не мог просто так обмануть меня!

Но его лицо оставалось непреклонным, и в нём я не увидела той искренности, которую надеялась обнаружить.

Все воспоминания о наших совместных приключениях, о том, как он был моим другом и советником, теперь стали вопросительными знаками, окутанными тёмными облаками подозрения.

— Ты была удобной игрушкой, — произнёс Римар холодным голосом, который заставил моё сердце упасть в пропасть. — Я и сам не знал, зачем нужны эти чувства, пока не был в твоем обществе. Но в конечном итоге я просто использовал тебя как средство для достижения своей цели.

Слова, как острые ножи, пронзили мою душу. Я ощущала, как вокруг меня возникает пропасть, и что-то внутри меня треснуло.

Все эти моменты, когда я надеялась, что между нами существует нечто большее, теперь исчезли, как утренний туман.

Элиас, наслаждаясь неожиданной развязкой, хмыкнул с самодовольной усмешкой. — Я же говорил, что это не тот, кем он кажется. Ты была объявлена жертвой в этой игре, и Римар использовал тебя в своих темных целях.

Неспособная сдержать слёзы, я отступила, обернувшись к Элиасу с полной решимостью. — И ты! Ты думаешь, что все это — игра? Я пришла сюда, чтобы найти правду, а не стать частью вашего конфликта!

Римар оставался безмолвен, его холодный взгляд подтверждал все мои страхи.

Я больше не могла оставаться под властью этих двоих, даже если это означало, что мне придется идти одной. Я сделала шаг назад, готовясь покинуть этот зал, готовясь разрушить все преграды, которые ставили передо мной эти мужчины.

— Если тебе не нужна правда, то в таком случае всегда будет ложь, — сказал Римар, и в его голосе звенела боль.

Сцепив зубы, я опустила голову, отгоняя от себя слёзы. На этот раз, я не могла потеряться. В этом замке, полной обманов и интриг, мне нужно было найти свой собственный путь — даже если он вёл меня в неизвестность.

Я должна была исследовать пустоту, которая осталась после этих откровений, и найти ту истину, которая всё ещё могла быть где-то впереди.

Глава 27.

Главв 27.

Лионар, почувствовав напряжение в воздухе, внезапно подошёл ко мне и бережно взял за руку. Его крепкое, но нежное прикосновение придавалось уюту, и городские огни за его спиной мигнули в унисон с моими тревожными мыслями.

Я взглянула на него, и наше молчание могло бы сказать больше, чем тысячи слов.

Римар, казалось, становился менее жестоким, его глаза наполнились искренним сожалением и уязвимостью. Я понимала, что его обидные слова были предназначены не для того, чтобы причинить мне боль, а скорее чтобы отстранить меня от себя.

Возможно, он не хотел, чтобы я была частью его тёмного мира, и поэтому пытался защитить меня своей агрессией.

Но весь этот конфликт лишь продолжал загораживать свет между нами. Я чувствовала, как меня раздирают противоречивые чувства.

Затем Элиас разрушил этот хрупкий момент, его голос прозвучал как холодный метал. — Я предлагаю тебе сделку: стань моей наложницей, и я дам тебе цветок, который поможет твоему отцу.

Эти слова ударили меня, как молния. Похоть и опасность смешались в его предложении, и я почувствовала, как мой внутренний мир начинает разрушаться под бременем этого выбора. Я не могла поверить, что он воспользуется моей болью и страстью, чтобы подчинить меня.

На мгновение тишина окутала зал, и я поняла, что это был катализатор для действия. Лионар и Римар одновременно направили свою магию на Элиаса. Я увидела, как мощные энергетические потоки сходятся, готовясь к столкновению.

Но Элиас, не раздумывая, резко схватил меня за руку, создав новую волну боли, которая пронизывала моё тело.

— Нет! — закричала я, когда ощущения стали невыносимыми. Каждый мускул, каждое волокно меня словно распирало от переполненности энергиями, которые вторглись в меня из ниоткуда — магия Римара и Лионара.

Именно в этот момент их потоки резко прекратились. Лионар и Римар, увидев меня в агонии, мгновенно отошли, полные смятения и ужас.

Они не желали мне вреда; их лица выражали настоящую тревогу, что я могу пострадать из-за их убеждений и какой-то абстрактной