— Снова только ты и я. Сможешь держать свои руки при себе?

— Зачем ты это делаешь? — я, наконец, сдался и спросил, покончив с играми.

— Что делаю?

— Превращаешь всё, что происходит между нами, во что-то сексуальное. Флиртуешь с Кариной. Флиртуешь со мной.

— Ну, во-первых, мне просто нравится Карина. И я открыто дружелюбен с людьми, которые мне нравятся. Мы ладим, и я получаю удовольствие от наших бесед. Очевидно, ты это понимаешь, раз ты с ней. — Он замолчал, чтобы сделать глоток, а я стиснул зубы, мне нужно было закончить этот разговор до возвращения Карины. — Что касается тебя, то это не должно быть таким уж большим делом, верно, Джейк? Мы просто друзья, и я часто подкалывал тебя в колледже. Тогда у тебя никогда не было проблем с моими шутками. Так почему же моя ориентация беспокоит тебя сейчас?

— Ты знаешь почему.

— Потому что я тебе нравлюсь?

— Нет. Ты мой друг, и это всё. — Ложь сорвалась с моего языка. Может быть, если бы я говорил это достаточно часто, мы бы оба поверили в это.

— Тогда комментарии и шутки не должны были стать проблемой.

Я знал, что так и должно быть. Мне следовало смеяться и отпускать шутки в ответ. Но мы оба знали, что теперь всё по-другому. И мы оба знали почему.

— Я лишь остаюсь твоим другом, каким ты и меня просил быть.

— Это не то, о чём я просил. Когда мы уезжали в пятницу вечером, я думал, что мы всё выяснили и оставим это позади.

Улыбка исчезла с лица Джексона, и он стиснул зубы.

— Не вешай мне лапшу на уши, Джейк. — Его голос был низким и жёстким, когда он наклонился вперёд, положив локти на стол. — Ты не хуже меня знаешь, что после пятницы пути назад не было. Были бы вежливые разговоры и избегание общения до тех пор, пока работа не была бы закончена.

— Этого бы не случилось.

— Перестань врать. Ты сделал это пять лет назад и знаешь, что снова испугался бы и сбежал, если бы мог.

— Я не боюсь.

— Ты боишься. Ты даже не можешь признаться в том, что мы оба итак знаем. Что я нравлюсь тебе. Ты даже не можешь признаться, как сильно тебе понравилось, когда я тёрся о тебя своим членом. Как сильно тебе нравилось, когда мой язык скользил по твоему. Как сильно ты хочешь, чтобы я снова встал на колени и отсосал твой…

— Хватит, — хрипло прошептал я. — У меня есть невеста, которую я очень люблю.

— У тебя есть невеста, которая хочет, чтобы в вашей жизни был ещё один член. Это её фантазия, да? Чтобы двое мужчин прикасались к ней. Понаблюдать, как двое мужчин трогают друг друга. Именно это она заказала в «Вуайеристе» в тот вечер.

У меня перехватило дыхание, и я с трудом выдавил из себя вопрос:

— Как ты узнал об этом?

— Может, у меня и не самая шикарная работа, но я, чёрт возьми, не тупица.

Я хотел отрицать очевидное до посинения, но это было бы пустой тратой времени.

— Не имеет значения, какие у неё фантазии. Мне не нравятся парни.

— Кажется, тебе нравлюсь я. — Джексон ждал, что я что-нибудь скажу, а я стиснул зубы, сдерживая рвущиеся наружу слова. — Просто, чёрт возьми, признай это. Здесь дело не в том, чтобы парни нравились тебе, а в том, что у тебя есть чувства к кому-то и ты ощущаешь эту связь. Ты чувствуешь связь со мной, и это то, что так привлекает в нас. Почему ты не можешь просто это принять?

— Неважно, даже если бы я принял это. Для меня это ничего бы не изменило.

Он закатил глаза.

— Верно. Ты же обещал продолжить род Веллингтонов.

— Джексон. — Его имя прозвучало как мольба. Мольба к нему перестать давить на меня, потому что, что бы я ни чувствовал, каким бы очевидным ни было моё отрицание, это ничего не изменит. Увидев, как напряглись мышцы на его челюсти, я понял, что он не уступит мне, как бы я ни умолял.

— Я не настолько туп, чтобы верить, что между нами всё останется по-прежнему. Так почему бы не насладиться тем временем, что у меня осталось?

Я открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Он был неправ. На этот раз я бы не сбежал.

Возражение уже было готово сорваться с моих губ, но тут вошла Карина, неся стеклянное блюдо и бутылку вина под мышкой.

— Надеюсь, тебе нравится лазанья.

Я подскочил, чтобы помочь ей, и схватил бутылку, прежде чем она бы её уронила.

— Хочешь ещё чего-нибудь выпить, Джексон? — спросила она.

— Всё в порядке. Я за рулем. Пока ограничусь водой.

— В следующий раз не пей так быстро, — пошутила она.

— Что я могу сказать, мне нравится глотать. — Он посмотрел прямо на меня, и эта чёртова ухмылка вернулась на место.

Карина рассмеялась, и так продолжался следующий час ужина, а моя сдержанность постепенно улетучивалась.

12

Джейк

— Расскажите мне о каких-нибудь своих безумных историях из колледжа, — попросила Карина, наливая себе третий бокал вина. Она опустошила всю бутылку, пока на горлышке не осталось всего несколько капель. — Что ж, это было быстро. Думаю, я тоже люблю глотать. — Она хихикнула и поставила уже пустую бутылку на столик.

— Не сомневаюсь, что так и есть, — произнёс Джексон. — А как насчёт тебя, Джейк? Тебе нравится глотать?

Какая-то часть меня хотела испепелить его взглядом, одарить своей собственной ухмылкой и сказать: «Почему бы нам не выяснить это?» Вот насколько я был близок к тому, чтобы сойти с ума. До такой степени, что мне было всё равно на результат, лишь бы заставить его замолчать больше чем на десять грёбаных минут.

— Вы, ребята, такие забавные, — сказала Карина. — А теперь расскажите мне что-нибудь интересное.

Взгляд Джексона говорил о том, что он прокручивает в голове все мои секреты, пытаясь решить, какой из них раскрыть первым. У меня перехватило дыхание в ожидании его ответа.

— Наша группа превратила «правду или действие» в соревнование. Победа за право похвастаться. Но Джейк всегда попадал в самые трудные ситуации из-за «правды или действия». Не знал, как сказать «нет».

Карина поставила локоть на стол и подперла подбородок ладонью, её глаза возбужденно горели.

— О-о-о, расскажи мне, какие.

— Нет, — перебил я, прежде чем Джексон успел бы сказать что-либо ещё. Это был опасный путь, и я уже был на грани, не желая вспоминать