Припарковалась я на Преображенской площади. Здесь еще дозамужества я снимала квартиру, а вернее, две комнаты в коммуналке. Наведываласья сюда крайне редко, когда мне было совсем уж тоскливо и муторно. На первомэтаже дома располагался ночной клуб «Аякс», куда мы с Любкой иногда ходилиоторваться. Соседи меня не донимали. В двух других комнатах жила пожилаясупружеская пара. Наверное, у них были странности, так как они держали паруобезьян и несколько говорящих попугаев. Еще одну комнату занимал молодойпарень, мой закадычный друг, правда, виделись мы с ним редко.

Я поднялась на шестой этаж и достала ключи.

В квартире не было ни души. Когда я шла по коридору,говорящий попугай Кеша истошно заорал: «Воры, воры», не на шутку рассмешивменя. «Это не воры, Кеша, это свои», – постучала я в соседскую дверь, ноэто не помогло – попугай не унимался. В моих комнатах было чисто. Я ненаведывалась сюда около трех месяцев. Сегодня мы приедем с Мариком, и здесьпроизойдет то, о чем я так давно мечтала.

Я люблю этот дом, эту квартиру. Здесь осталась частичкаменя, частичка моего прошлого. Я люблю своих соседей, и они любят меня. Здесьпочти как дома, только вот мамочки не хватает, хотя я точно знаю, что никто неждет меня в далеком Тамбове. Смогла бы я жить с мамой? Нет.

Мы люди разных взглядов и судеб, разных жизненных позиций.Со временем я научилась обходиться без нее и считаю, что лучше не видетьчеловека, чем постоянно находиться рядом, испытывая неприязнь друг к другу.Когда у меня будет дочка, она прирастет к моему сердцу так крепко, что никакиесилы не смогут отнять ее от меня, какой бы она ни была. Для матерей вообще недолжно быть плохих детей. Дети не могут быть плохими или хорошими хотя быпотому, что это их дети. А свое, кровное, выношенное под сердцем, не может бытьплохим. Это ведь продолжение тебя, только в другом, более современном варианте.

Еще раз осмотрев комнаты, я вышла из квартиры.

Спускаясь вниз по лестнице, встретила Валерку, соседа покоммуналке.

– Янка, это твоя тачка там внизу стоит? – Он былискренне рад, что мы увиделись.

– Моя, я сегодня ночую, – засмеялась я.

– Вот это да! Да ты совсем окрутела! Прокатишь хоть разок?

– Прокачу, только не сейчас, мне некогда.

Я обошла дом и направилась в ночной клуб, заказала столик надвоих. Зазвонил мобильный. Это была Любка.

– Яна, где тебя черти носят?! Как ты думаешь, кто у меня вгостях? В жизнь не угадаешь! Марика помнишь?

Так вот, он сидит у меня в баре и ждет тебя. С ним ещепарочка здоровяков пожаловала. Охранник их как увидел, перепугался и заорал вовсе горло, мол, Любка, срочно звони крышевым, по-моему, наезд на сауну сейчасбудет. Пришли крутые такие, что даже при свете испугаешься, только вот зачем ииз какой группировки, непонятно. Я вышла в холл, а там Марк, мы обнялись, какродные, – у охранника сразу от сердца отлегло. Не знаю, зачем ты емунужна, но при упоминании о тебе у него слюни текут, как у кота мартовского. Такчто давай, Янка, крути его. Это твой шанс. Такого на улице не встретишь, а есливстретишь, то даже не подойдешь. И насчет прошлой ночи ни слова, держи язык зазубами. С такими откровенничать нельзя, да и вообще забудь, что было, спатьспокойнее станешь.

– Хорошо, Любка, еду.

Через пятнадцать минут я уже припарковывала свой «мерин»рядом с тачкой Марка. Машины Славика не наблюдалось. Я взяла два приличных пообъему пакета и направилась прямо в бар, так как кабинет Любки был закрыт. Вбаре сидели Марк, вчерашний мордоворот, еще один такой же, Любка и банщица. Привиде Марка сердце мое так учащенно забилось, что я, не заметив порожек, сразмаху плюхнулась на пол. Содержимое моих пакетов, естественно, высыпалосьнаружу. Я сидела в груде резиновых пенисов, вагин, цепей и всевозможных плеток.Марк подбежал ко мне и помог подняться. Нетрудно было уловить его волнение. Всякомпания смотрела на меня с неподдельным ужасом, а затем дружно рассмеялась.

– Сумасшедшая баба, – сказал вчерашний мордоворот,глядя на меня восхищенными глазами. – И на кой черт тебе столько членов?

– Ты сильно ушиблась? – заволновался Марик.

– Да нет. – Я посмотрела на Любку. – Отдашь этоСлавику. – Затем перевела взгляд на Марика. – Знакомые, те, чьякувалда, открывают фирму досуга. Вот я и решила подогреть их этимибезделушками.

– Да не такие уж это безделушки, – улыбнулсяМарик, – а где ты их взяла, если не секрет?

– Да какой там секрет! Дома, где ж еще. – Я села накорточки и начала собирать все обратно. Марик взял самый большой член и сталего разглядывать.

– Конечно дома, как же я сразу не додумался. Ничего себеразмерчик! – И он положил эту махину ко мне в пакет.

– У меня такого барахла навалом, на всех хватит. Теперь ономне без надобности, вот я и решила заняться благотворительностью, организовать,так сказать, фонд помощи начинающей фирме досуга.

Я передала пакеты Любке, и она понесла их к себе в кабинет.Через несколько минут Любка внесла в бар большую резиновую куклу с вращающимсяязыком и вагиной на электрических батарейках.

– Янка, – покатывалась она со смеху, – я думаю,Славик не обидится, если вот это произведение искусства я оставлю у себя. Будуклиентам помывочным напрокат давать, пятьдесят рублей в час. Новая услуга нашейсауны для тех, кому не по карману девочка по вызову, надо будет вписать это впрейскурант цен и услуг.

Мы все дружно рассмеялись. «Я еще никогда не видел болеенепредсказуемой женщины», – прошептал мне на ушко Марк. Любка налила всемпо коктейлю, а я обняла ее за плечи и поцеловала.

– Люб, у меня для тебя подарок. – Я протянула ей ключиот «восьмерки». – Держи, милая, это тебе.

– Что это? – Любка посмотрела на меня каким-тоиспуганным взглядом.

– Ключи от моей «восьмерки». Она теперь твоя. Завтра оформиму нотариуса. Новая тачка, хорошая.

– А ты? – Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и оназаплачет.

– А я на «шестисотом» езжу! – торжественно произнеслая.

– Ну и дела, – сказал вчерашний мордоворот, которого,кажется, звали Сережей. – Марк, ты где таких женщин находишь? И я такую жехочу!

– Он меня не находил, я его сама нашла. – Пришлось мнепоправить мордоворота.

Любка прослезилась и на радостях выставила шампанское. Яподняла бокал и произнесла тост:

– Меня никогда никто не любил, даже собственная мать, и вотвпервые я увидела, что обо мне кто-то беспокоится, хочет мне помочь. Спасиботебе, Люба, за то, что я наконец-то узнала, что такое дружба. За тебя!