В любом случае никому из нас не приходится просить милостыню на улице!

По толпе пробежал шёпоток. Язык у Мерле прилип к гортани.

– Что за бред?! – Почему у неё так дрожит голос? Самира никак не могла видеть её, она ведь в это время в школе. Мерле колупала ногтями большой палец. Повсюду вокруг стояли мальчишки и девчонки с такими округлившимися сияющими глазами, словно наблюдают за ползущим в дымоходе Санта-Клаусом. Среди них был даже Рафаэль с насмешливой улыбочкой.

Сладким голоском, словно обращаясь к малышу, Самира пояснила:

– Так, наверное, мама не тебя видела в Ротенбахе на рождественской ярмарке? Бездомную оборванку, которая бренчала на гитаре за пару монет? Постой-ка… – Она приложила пальцы к подбородку, а розовые губы сложились в удивлённый овал. – Разве на прошлой неделе ты не ездила в турне с отцом? Или, может, он тоже играет в Ротенбахе? Обязательно посмотрю сама. У меня и мелочь для вашей семьи завалялась. – И, вынув из кармана брюк несколько медных монет, она бросила их Мерле.

Толпа взорвалась. Столовая наполнилась гоготом. С восторгом в глазах многие схватились за мобильники. Больше скорости света только скорость, с которой распространяются сплетни.

Мерле знала, что однажды всё выйдет наружу. Но не таким же образом! Не посреди столовой, где все пялятся на неё.

И что ещё ей было делать? Дома растёт гора счетов. Банк грозит наложить арест на имущество. Дедушка может потерять ферму, дом. Вот она и взяла гитару, чтобы отправиться в Ротенбах на заработки.

Время смешалось в кашу – вязкую, клейкую и вовсе не сладкую. Она понимала: большинство ребят смеются от радости, что не оказались на её месте. Но это ничего не меняло: смех обжигал ей лицо. Камень на душе рос и перекрывал доступ воздуха. Борясь с рвущейся наружу болью, она знала, что проиграет. Но не здесь. Никто не должен видеть её такой.

Она стукнула по подносу Самиры. Трупные пальцы, мёртвая бабушка и горох взлетели в воздух и шлёпнулись Самире на лицо. Кровяная колбаса повисла на светлых волосах, картошка фри застряла в искрящихся серьгах-креолах, вызвав у зевак ликующие вопли. Мерле с силой отпихнула Самиру, та, столкнувшись с подругой, упала, а Мерле пронеслась мимо неё. Бежать отсюда, и как можно быстрее! Бежать, пока стыд ещё сдерживается гневом. Она неслась мимо длинных столов к двери на террасу. Всё вокруг заволокло туманной дымкой. Стоит Мерле на секунду прикрыть глаза, и она пропала. Сапоги скрипели по линолеуму. Кто-то окликнул её по имени. Холодный металл дверной ручки. Толчок. Ледяной воздух. Она на свободе.

Нападение

Смех за спиной Мерле затих. Она глотала солёные слёзы, уже не в силах сдержать рыданий.

Ноги несли её по пустому школьному двору, круглой площадке, окружённой увенчанными зубцами стенами и кирпичными зданиями. У сарайчика для хранения инвентаря уже несколько недель ржавел какой-то бесхозный велосипед. Упорно противились зиме мусорные контейнеры. В одном углу осталась собранная в кучу осенняя листва. На голых ветвях одинокого дерева сидели вороны, а больше никого тут не было. Споткнувшись на неровной брусчатке, Мерле вытерла рукавом лицо. Заметив на тыльной стороне ладони размазанный след от карандаша для подводки глаз, она вытерла его о брюки. А потом сползла вниз по стволу большого ясеня и спрятала лицо в ладонях.

И почему её увидела именно мать Самиры?! Что за чудовищная несправедливость! Она делала всё, чтобы помочь дедушке, а её за это покарали. Что не так с этим проклятым миром?! Почему в конце всегда побеждают эти уроды, у которых и так всё есть? Сжав кулаки, она прокричала вдогонку зимнему ветру:

– Как же меня всё достало!

По щекам её бежали слёзы. От гнева? От стыда? От холода? Не важно. Здесь не было никого, кто мог бы её увидеть.

Обхватив себя руками, она всхлипнула и увидела, как её дыхание уносит ветер. Почему бы ему не прихватить и её? Всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. Ну почему Джес не взяла её с собой?!

Дверь школы распахнулась. Вытерев размазавшуюся по щекам тушь, Мерле осторожно выглянула из-за ясеня.

Платиновые волосы она узнала тут же. На террасе стояла Самира – и не одна: кроме подруг с ней были трое парней в красных куртках. Отпрянув назад, Мерле вжалась в ствол, надеясь, что компания Самиры её не заметила.

Ну почему бы им просто не оставить её в покое! Её взгляд метался по двору. Получится ли добраться до ворот в кирпичной стене и до футбольного поля за ними или хотя бы до гаража с велосипедами? Ей срочно требовалось укрытие получше.

– Где ты зарылась, зомби?

Голос приближался. Взгляд Мерле метнулся к школьному хоккейному стадиону. Может, он открыт? Где же эти чёртовы учителя, которые обычно всегда во всё вмешиваются?!

– Мы найдём тебя, зомби, и тогда ты пожалеешь, что выползла со своего кладбища!

По двору гулко разнёсся ещё один голос:

– Да ладно тебе, крошка, не стоит она того, чтобы отморозить тут себе задницу.

Этот голос Мерле тоже знала. И впервые согласилась с Рафаэлем.

– Так она и не тебе жрачку в лицо швырнула! Взгляни на мою юбку – одежду теперь только выбросить!

Мерле услышала звук шагов в сторону мусорных баков и стук открываемой крышки. Неужели они всерьёз думают, что она станет там прятаться?! Голоса опять доносились с более дальнего расстояния.

– Не важно, где ты, когда-нибудь мы тебя найдём, и тогда ты ответишь за всё!

Шаги медленно удалялись, и напряжение постепенно спадало. Мерле выдохнула. Что бы она делала, если бы они её обнаружили? Но по крайней мере в этот единственный раз судьба оказалась на её стороне.

Скрипнули петли железных ворот. Звук такой же явственный, как скрежет ногтей по грифельной доске. Во двор вошёл кто-то в надвинутым на самый лоб оливково-зелёным капюшоне. Слишком короткие брюки, неуклюжая походка. Титус! Что он здесь, на улице, делает? Может, прятался, как и она обычно скрывалась на большой перемене в подвале? Когда он взглянул на неё, она выразила взглядом молчаливое предостережение и, покачав головой, указала на ворота. «Уходи!» – сказала она одними губами. Но было слишком поздно.

– Ну-ка, кто это тут у нас?

Голос Рафаэля уже не был таким безразличным. Откуда ни возьмись появилась заинтересованность – так выскакивает лезвие перочинного ножа. Гиена взяла след.

Титус прошёл мимо Мерле, не