— Да-да, — сказал Селиванов таким тоном, будто ему было ужасно стыдно за Сараева. — Он ведь у вас ночевал?

— Вот здесь спал, — из-за косоглазия хозяина неясно было, куда он смотрит, но по вытянутому носку ноги Женя заключил, что Сараев почивал в углу. — Матрац я ему на пол бросил, так в одежде на него и уложили.

— В котором часу это было?

— Двадцать три двадцать шесть.

Селиванов подозрительно покосился на хозяина.

— С чего бы вдруг такая точность?

— Я не могу обходиться без часов, — и в доказательство, что это действительно так, Пирожков повернул руку таким образом, чтобы Жене видны были на его волосатой руке командирские часы. — Жизнь учителя по расписанию выработала у меня привычку поглядывать на часы. Время расписано по минутам, а у нас, физкультурников, еще и по секундам. Нормативы обязывают. Точность должна быть во всем, иначе не уложиться в урок. Вот и на этот раз сработала привычка: машинально взглянул на часы, было двадцать три двадцать шесть.

— Дети дома были?

— Младший спал, а старший еще с улицы не вернулся. Он с девочкой из соседнего дома встречается. Так я ему разрешаю в субботу подольше погулять.

— Когда он пришел?

— Говорит, в полночь.

— Владимир Дмитриевич, вы ведь Сараева сюда втроем притащили?

— Да, — прогнусавил хозяин. — Я, муж Ольги и паренек какой-то. Игорь, кажется.

— Вернулись в дом Бериковой тоже вместе?

— Мы с Игорем вошли в квартиру, а Виктор на лестничной площадке остался покурить.

— Долго он отсутствовал?

Припоминая, Пирожков свел почти к переносице зрачки, отчего казалось, будто он крест-накрест смотрит в разные углы комнаты.

— Ну, сколько времени нужно человеку, чтобы покурить?.. Минут пять, наверное…

— Именно столько он отсутствовал? Не больше?

— Ровно пять минут. Я это отлично помню. В зале шумно было, и я остановился в прихожей перекинуться двумя словами с одним из гостей. Через некоторое время вошел Виктор и направился в зал.

Дальнейший разговор на эту тему показался Селиванову бесперспективным.

— В котором часу вы вернулись домой? — спросил он.

— В половине второго, когда гости стали расходиться.

— А до этого времени вы ни разу не спускались к себе домой?

— Нет.

— А ваша жена?

Пирожков сказал, что нет.

— Может, она все-таки спускалась, — настаивал Женя, — а вы об этом не знаете?

— Исключено. Ключ от квартиры у меня находился.

— Значит, когда вы вернулись, старший сын уже пришел с улицы.

— Да.

— А сейчас где он?

— Там, — хозяин кивнул в сторону двери. — В своей комнате, уроки учит.

— Я бы хотел с ним поговорить. Позовите его, пожалуйста.

Пирожков встал, передвигая длинными ногами, будто журавль, вышел из комнаты и вскоре вернулся с невысоким узкоплечим пареньком с девичьим румянцем на щеках.

— Это мой старший сын Виталий, — представил хозяин.

— А я Женя, — Селиванов пожал вялую узкую ладонь парня и дружески ему улыбнулся. — Я из уголовного розыска, Виталик. У меня к тебе пара вопросов. Присаживайся, поговорим.

Парень нерешительно присел на краешек стула и выжидающе уставился на милиционера.

— Вспомни-ка субботний вечер, — Женя дал парню время сосредоточиться. — Это был тот самый день, когда у соседей наверху свадьба была, а ты на улице гулял.

— Ну, — не понимая, куда клонит милиционер, неуверенно произнес парень.

— Меня интересует, в котором часу ты вернулся домой?

— В полночь, может, минут пять первого.

Селиванов уловил в голосе собеседника фальшь.

— Подумай хорошенько, — еще раз посоветовал он. — Я расследую убийство, и от твоего ответа сейчас многое зависит. Ты действительно вернулся домой в это время?

Виталик бросил в сторону отца быстрый взгляд. Пирожков-старший сидел с насмешливым видом и вертел в руках свои розовые очки.

— Ну-ну, признавайся!

— В общем, пришел немного позже — в час ночи.

— Я же говорил, — хмыкнул отец, — что когда мы с мамой вернулись, ты только лег в постель.

— Ну и что? — ощетинился парень. — Подумаешь, на час задержался.

Отец тоже был не подарок. Он язвительно заметил:

— Ничего. Просто нормальные девушки до часу ночи на улице не шляются!

— А моя в двадцать три часа уже в постели лежала, — парировал Пирожков-младший. — И, между прочим, в своей. Я ее рано домой проводил, а гулял с ребятами.

— А-а…

— Ладно вам, Владимир Дмитриевич, — остановил открывшего было рот Пирожкова Селиванов. — Потом разберетесь. Итак, Виталик, когда ты пришел домой, Сараев спал?

Парень покосился на отца.

— Это тот алкаш, что ли?

Женя кивнул:

— Совершенно верно.

— Дрыхнул без задних ног. Храпел так, что стены дрожали. Из-за храпа я, собственно говоря, и вошел в зал, любопытно стало. Включил свет, гляжу, мужик какой-то на полу валяется. Я сначала испугался, подумал, какой-то псих к нам залез. Хотел уже отца позвать, но потом понял, что это кто-то из гостей нализался и здесь дрыхнет.

— А братишка твой спал?

— Спал. Я душ принял и тоже завалился, а тут как раз и предки заявились, — Виталик весело хмыкнул.

Отец нахмурился, впрочем, для виду, а Селиванов, подмигнув парню, встал.

— Спасибо за помощь.

Уже в прихожей, пожимая Пирожкову руку, Женя спросил:

— Сколько у вас ключей от квартиры?

— Три.

— В субботу вечером один был у вас, другой, как я понял, у Виталика, а третий?..

— Здесь, — Пирожков выдвинул ящик под зеркалом. — Обычно все ключи мы сюда кладем.

— Еще раз спасибо и до свидания!

Лаборатория располагалась в галерее. Из-за нехватки помещений в ГУВД ее разделили перегородками, оставив небольшой коридор, по которому можно было попасть из основного здания в спортзал. Кабинет Смыслова находился в середине галереи, имел порядковый номер 15. Это была небольшая комната с крохотной фотолабораторией в углу. В помещении было тесно из-за плотно стоявших у стен столов, загроможденных всевозможными колбами, пробирками, микроскопами, какими-то инструментами, предназначение которых для взгляда непосвященного было непонятно, и различной аппаратурой. Здесь витал дух необычности, таинственности, чуть ли не магии.