исправно функционировать Днестровская таможенно-карантинная линия, созданная ещё в 1793 году.

Необходимость её сохранения объяснялась противодействием проникновению в Россию иностранных товаров (прежде всего османских и австрийских), преобладавших на бессарабском рынке, опасностью распространения из турецких владений эпидемий, а также потоком в Пруто-Днестровье беглых крепостных из внутренних губерний империи.

К тому же по Уставу Бессарабской области от 1818 года она получила «особый образ правления», в соответствии с которым «должна распорядиться собственно от себя и по пограничному устройству».

Однако благие пожелания привели к тому, что вновь присоединённый к России регион, не отличавшийся обширной территорией и многочисленным населением, оказался зажат между двумя таможенно-карантинными линиями. Это создавало огромные проблемы для экономического развития области.

В 1829 году местная администрация официально констатировала в своём отчёте, что Днестровская линия затрудняет вывоз бессарабских товаров в смежные губернии России, что ограничивает торговые обороты.

Необходимость двухразовой уплаты таможенной пошлины на иностранные товары (на Пруто-Дунайской и Днестровской линиях) приводила к тому, что транзитный потенциал бессарабского региона использовался не в полной мере. Данные затраты частично компенсировались региональным бюджетом, но это занимало некоторое время.

Кроме того, карантинные и таможенные формальности на обоих рубежах отнимали много времени у купцов, осмелившимся ввозить товары по этому направлению. Страдала также сельская торговля и крестьянские промыслы.

Как следствие, доходы таможен на левобережье Днестра в конце 20-х годов сократились по сравнению с серединой десятилетия почти вдвое. Это свидетельствовало о регрессе интеграции Бессарабии в российскую экономику.

По мере того, как проявлялось несовершенство данной модели таможенного администрирования, руководство Бессарабской области всё настойчивее ставило вопрос об его отмене.

Так, в начале 1819 года наместник Бессарабии Алексей Бахметев писал, что, если даровать местным жителям общие в империи права внутренней торговли, учредить таможенный сбор лишь на новой границе, то это откроет «великие средства к обогащению жителей обоих берегов Днестра».

Комитет министров Российской империи неоднократно высказывался за упразднение таможенно-карантинной линии по Днесту и усиление за счёт этого внешней границы государства по Пруту и Дунаю.

Однако соображения высшего политического порядка мешали претворить в жизнь эти решения. Ведь Устав Бессарабской области, по сути, выделял её в особый таможенный регион. Пересмотреть же этот документ мог только монарх.

Шанс выйти из тупика представился после назначения на должность наместника Бессарабии в 1823 году графа Михаила Воронцова. Влиятельный, энергичный и близкий к императору чиновник мог без обиняков говорить о бесполезности Днестровской линии, которая к тому же экономически рассекала подведомственную ему территорию (поскольку Воронцов управлял также Новороссией).

В донесениях министру финансов граф сообщал, что эта «линия остановки в карантин и таможни, требование паспортов, свидетельств на товары и другой пошлины много вредят коммерции и почти уничтожают её, не приносят ни для казны, ни для края никакой пользы».

Между тем доступ на российский рынок бессарабских вин, соли, древесного угля, хлеба, фруктов, орехов, продукты животноводства был очень затруднён.

Министерство финансов не разделяло инициативы Воронцова немедленно решить «днестровскую проблему». Министр Егор Канкрин считал, что это уменьшит доходы казны и таможенное разграничение по Днестру должно сохраниться до тех пор, пока существуют отличия в управлении Бессарабской областью.

Инерцию в принятии управленческих решений демонстрировало мнение министра финансов, высказанное им в сентябре 1827 года на заседании Кабинета министров о том, что перед принятием предложения Воронцова надо «министерствам нашим познакомиться с Бессарабией». Сказано это было через 15 лет после формального включения Пруто-Днестровья в состав Российской империи.

В последующие два года вопрос о таможенно-карантинном обустройстве юго-западных рубежей России потерял прежнюю остроту из-за Русско-турецкой войны 1828–1829 годов.

Тем не менее, Днестровская линия продолжала негативно влиять на хозяйство региона. Карантины и таможни делали невозможным сплав по реке леса из австрийской Галиции, ограничивали рыбную ловлю. В связи с тем, что бессарабские товары (в том числе скот) должны были выдерживаться в течении 10-ти дней на днестровских карантинах, евреи скупали земельные участки на побережье. Они сдавались за большую плату для выпаса скота, находившегося «в карантине».

К концу 20-х годов бессмысленность таможенных процедур на Днестре становилось очевидной для широких слоёв бессарабского общества. Заинтересованность в их ликвидации была не только у купцов, но и у местных помещиков, колонистов, сельских поселенцев. Соответствующие обращения продолжали отправляться в Петербург региональными властями.

Дорогу к принятию перезревшего решения по включению окраинного региона в единое таможенное пространство Российской империи открыла политическая реформа, проведённая в Бессарабии Воронцовым.

В 1828 году император Николай I утвердил «Учреждение для управления Бессарабской областью». На регион было распространено общероссийское законодательство, юрисдикция имперских судебных инстанций.

В первые же два года после ликвидации Днестровской таможенной линии доходы таможен на внешней (западной) границе Бессарабии выросли почти вдвое. В регион хлынули российские мануфактурные товары, быстро вытеснившие иностранную продукцию.

Большой стимул для своего развития получила Одесса, поскольку через неё стала осуществляться основная часть бессарабского хлебного экспорта. Широчайший российский рынок сбыта способствовал бурному росту в Пруто-Днестровье овощеводства и виноградарства.

По словам известного российского экономиста XIX века Григория Небольсина «Бессарабия, освобождённая от таможенной линии, разрывавшей связи её с империей… вторично присоединилась к ней, дабы пользоваться выгодами торговли неразлучно от других частей Российского государства».

Таким образом ограничение автономных прав окраинного российского региона стимулировало его экономическое развитие, повысило уровень жизни бессарабцев.

Кто такой Трифон Зарезан, и как он повлиял на виноделие в Бессарабии

14 февраля болгары Бессарабии широко отмечают Трифонов день – праздник виноградарства и виноделия. В этот день принято проводить символическую обрезку винограда и устраивать народные гуляния.

Виноградари в этот день посещают свои плантации, и после первой обрезки лозы приносят молитвы святым и особенно Трифону о хорошем урожае.

После этого на собрании виноградарей избирается «царь» или «король» виноградников. Почётного правителя венчают короной, сплетённой из виноградных лоз, усаживают в празднично украшенную телегу и везут по селу. Роль тягловой силы при этом выполняют самые сильные крестьяне. Остальные вслед за импровизированной каретой образовывают праздничную процессию. У каждого дома эта кавалькада останавливается, а хозяева угощают короля и его свиту.

Вечером все жители села собираются в доме у «монарха» и угощаются вином, а также различными яствами. На следующий день поселяне собираются за накрытыми столами в семейном кругу или в дружеских компаниях, распевают песни, устраивают весёлые состязания и зажигательные танцы.

В последующие два дня хозяйки пекут специальный обрядовый хлеб, которым кормят домочадцев и добавляют в корм скотине. Считается, что это оберегает от нападений волков.

На Трифона в болгарских храмах звучит особая молитва, в которой прихожане называются «лозой Господней». Сам же Святой Трифон