— Тогда почему бы не позволить Шарадим найти его? Когда она умрет, я принесу вам меч…

— Шутки никогда не были вашей сильной стороной, Воитель, — сказал Сепирис почти печально. — Шарадим владеет средствами управления мечом. Она может сделать так, что сама будет неуязвимой к проклятию меча. Она отнюдь не глупа и не лишена знаний. Она сумеет использовать меч наилучшим способом, когда получит его. Она уже выслала своих приспешников собирать информацию.

— Тогда она знает больше, чем вы, Владыка Сепирис.

— Кое-что она знает. И этого больше чем достаточно.

— Мне предстоит добраться до меча раньше ее? Или же я должен остановить ее тем или иным способом? Вы, похоже, и сами не знаете, что мне поручить, милорд.

Сепирис мог бы сказать, что я заупрямился. У меня действительно не было ни малейшего желания увидеть подобие Черного Меча, не говоря уж о руке, в которой он будет.

— Я надеюсь, вы выполните свое предназначение, Воитель.

— А если я откажусь?

— Тогда вы не познаете даже намека на свободу до скончания веков. Вы будете страдать ужаснее, чем те, кого обречете своим эгоизмом на непрерывный кошмар. Всеобщий хаос будет лишь частью того, что произойдет. Вам доводилось слышать об эрцгерцоге Баларизаафе? Это один из самых амбициозных лордов Хаоса. Шарадим дружит с ним и предлагает заключить союз. Если Хаос захочет присоединить к себе Шесть Земель, это будет означать полное и жуткое опустошение, истребление захваченных народов, как элдренов, так и людей. Шарадим охвачена жаждой власти, она — подходящий объект для эрцгерцога, который лучше, чем она, понимает все значение этого меча.

— Речь идет о Законе и Хаосе? — спросил я. — И я избран сражаться на стороне Закона на этот раз?

— Такова Воля Равновесия, — сказал Сепирис с ноткой благоговейности в голосе.

— Что ж, я доверяю вам, как и любому человеку моего рода, — ответил я. Что еще я могу сделать? Но я не стану ничего предпринимать, пока вы не скажете мне, что мои действия помогут женщинам элдренам, ибо я испытываю уважение и преданность именно к элдренам, а не просто ко всякой космической силе. И если я преуспею в выполнении моей миссии, смогут ли они соединиться с мужчинами своего народа?

— Это я могу твердо обещать вам, — заверил меня Сепирис. Похоже, ему нравились мои принципы.

— В таком случае я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы найти Меч Дракона и освободить узника, — согласился я.

— Считаю эти слова клятвой, — удовлетворенно проговорил Сепирис. Он, похоже, испытал облегчение.

— Простите, что вмешиваюсь, господа, — заговорил фон Бек, — но я был бы весьма признателен, если бы вы и мне тоже сказали о великом предназначении, или же мне убираться домой?

Сепирис положил руку на правое плечо саксонского графа:

— Мой юный друг, что касается вас, то все обстоит гораздо проще. Если вы продолжите ваши путешествия и поможете Воителю выполнить его клятву, то, обещаю, вы получите то, о чем мечтаете.

— То есть уничтожение Гитлера, его приспешников нацизма?

— Клянусь.

Мне трудно было сдержаться. Я уже знал, что нацисты потерпели поражение. Но только сейчас я понял, что, возможно, они могли бы выйти победителями, если бы фон Бек и я не обеспечили бы их гибели. Только сейчас я сообразил, почему Сепирис говорил загадками.

Он-то лучше всех знал будущее. Он знал миллионы разных будущих, миллионы различных миров, миллионы эпох и вечностей…

— Очень хорошо, — проговорил тем временем фон Бек, — тогда я продолжу путешествие, хотя бы еще на некоторое время.

— Алисаард тоже отправится с вами, — сказала леди Фализаарн. — Она вызвалась добровольцем, поскольку больше других разузнала о Шарадим. И, конечно, мы придадим вам нескольких мужчин.

— Мужчин? Каких мужчин? — Я с глупым видом огляделся.

— Придворных, изгнанных Шарадим, — ответила она.

— А зачем они мне?

— В качестве свидетелей, — пояснил Сепирис. — Поскольку ваше первое задание — не откладывая направиться в Драахенхайм, увидеться с вашей сестрой и предъявить ей обвинение и свидетельства. Если она лишится власти, вам значительно легче будет выполнить задание.

— Думаете, это возможно? Нас всего трое, да еще лишь горстка людей!

— У вас нет выбора, — мрачно проговорил Сепирис. — Это первое, что вам надо сделать, если найдете Меч Дракона. И это — самое лучшее начало. Начав воевать со злом, исходящим от вашего близнеца Шарадим, вы значительно затрудните себе дальнейшие действия. Помните, Воитель, время и материя суть следствие наших действий. Это одна из немногих констант мультивселенной. Мы заложники логики, основы нашего выживания. Составьте четкий, умный план, и вы на шаг приблизитесь к достижению той судьбы, которой желаете себе больше всего на свете…

— Судьбы! — Я невесело усмехнулся. На мгновение моя душа взбунтовалась. Я почти повернулся, чтобы уйти из зала, сказав Сепирису, что отказываюсь. Мне осточертели все эти тайны и предначертания судьбы.

Но потом я поглядел на лица женщин элдренов и увидел спрятанные под маской невозмутимости, грации и достоинства отчаяние и гнев. Я остановился. Этих людей я когда-то выбрал, чтобы они выступили против моего собственного народа. Нет, я не мог теперь отказать им. Ради любви к Эрмижад, а не ради Сепириса и всех его убеждений я выйду на дорогу в Драахенхайм и брошу вызов злу.

— Мы отправляемся завтра утром, — объявил я.

Когда наша маленькая лодка вошла в коридор между колоннами света и двинулась в туннель между мирами, нас было двенадцать человек. Алисаард снова в своих костяных доспехах управляла лодкой, а мы во все глаза наблюдали за окружающим пейзажем. Девять человек, отправившихся с нами были людьми благородного происхождения. Двое являлись принцами, правителями целых народов, которых отправили в изгнание в тот вечер, когда был убит Фламадин. Четверо были избранными шерифами крупных городов, а еще трое — придворными Баронами-землевладельцами, которые были свидетелями отравления.

— Многие погибли, — рассказал мне Принц Оттро, старик с глубокими шрамами на лице. — Но ведь она не могла умертвить всех, поэтому нас продали обитателям Гнеестенхайма. Подумать только — нам суждено вернуться первыми!

— Мы поклялись сохранить тайну, — напомнил ему молодой Федерит Шаус. — Мы обязаны этим женщинам элдренам больше чем жизнью.

Все девятеро согласились с ним. Они торжественно поклялись, ничего не рассказывать о земле Гнеестенхайм.

Наша лодка прошла сквозь радужный свет, иногда чуть погружаясь, иногда легко всплывая над водой, будто она преодолевала некие препятствия, но при этом нисколько не снижала скорости. Внезапно мы оказались в спокойной голубой воде и заскользили между двух световых колонн, ветер наполнил наши паруса, и мы понеслись по глади соленого океана под чистым небом.