Сложное, а то и безвыходное положение в вопросах снабжения порой разрешалось довольно просто: путем реквизиций, а вернее, конфискаций, поскольку компенсировать изъятое имущество, как это должно быть при реквизиции, никто не собирался. Когда, например, милиции понадобились шкафы с ящичками для картотеки, начальник административного отдела Москвы предложил руководителям комиссариатов «воспользоваться правом, предоставленным последним декретом СНК (Совета народных комиссаров) о реквизиции мебели». В письме есть такие строки: «Я полагаю, что таким путем вопрос о шкафах разрешится быстро и в благоприятном смысле». Когда Бутырскому Совету потребовалось сено, начальник административного отдела обратился с письмом к заведующему Всехсвятским комиссариатом (то есть к начальнику отделения милиции) с таким посланием: «Прошу посодействовать подателю сего реквизировать один-два воза сена для лошади Административного отдела, везущих с целью спекуляции». Грамматику и стиль письма оставим на совести автора, а вот вопрос о том, было ли конфискованное сено предметом спекуляции или его конфисковали в угоду начальству, остался без ответа. Одно ясно, что работать в руководящих органах хорошо даже лошадью: от голода не помрешь. Добавим еще, что реквизиции эти производились в 1918–1919 годах.

Отношение к собственности в те годы соответствовало духу времени. Вот что говорилось на эту тему в приказе № 89 по московской милиции от 6 сентября 1919 года: «…для советской милиции спекулянт, мошенник, всякое лицо, нарушающее распоряжения центральной или местной власти о твердых ценах, правила распределения между гражданами продуктов и товаров, — больший преступник, чем преступник и вор обыкновенный… Советская милиция в первую очередь охраняет собственность и интересы общенародные — рабочего класса и беднейшего крестьянства. Частные интересы и частная собственность охраняются только потому, что в этой охране заинтересованы рабочие и беднейшие крестьяне, ибо и она, эта частная собственность, в конечном счете целиком принадлежит им».

Когда время военного коммунизма прошло и настало время нэпа, у милиции появились новые проблемы. Некоторые из них просматриваются в «Инструкции постовым милиционерам» за 1920 год. В ней, в частности, говорится о том, что милиционерам, несущим службу по наружной охране, запрещается не только сходить со своего поста, собираться группами, спать, но и воспрещается исключительно охранять какой-нибудь один дом, ресторан, театр и прочее по просьбе или за вознаграждение, брать на хранение какие-либо вещи или принимать поручения от частных лиц, вести разговоры с посторонней публикой, не относящиеся к Делу.

В соответствии с духом времени в Москве в 1922 году было создано частное общество по раскрытию преступлений.

Буржуазия разлагала милицию. Стало возможным давать и брать большие взятки, не шедшие ни в какое сравнение с милицейским жалованьем. Вся надежда была на совесть и классовую сознательность работников милиции. Государство обращалось к милиционерам с такими лозунгами: «Рабочий-комиссар разбил буржуазию на фронте военном, рабочий-диктатор победит буржуазию на фронте хозяйственном», «В пятилетнюю годовщину зорко смотри за врагом, рабочий, крестьянин, красноармеец!», «Милиционер — часовой законности и порядка».

Вдохновленный ими милиционер Манухин написал стихотворение о милицейском долге, опубликованное 22 июня 1924 года в «Известиях» административного отдела Моссовета:

Заканчивалось стихотворение так:

…Довольно грозное стихотворение. И все же на этом энтузиазме, на этой решимости бороться до конца со старым, «прогнившим» миром во многом держалась тогда страна. Они помогли справиться с такими трудностями, которые не каждое поколение преодолело бы. Стремление построить новую жизнь без буржуев, помещиков, офицеров, попов немало стоило. Много пролито крови, и назад пути не было. Жертвы, казалось, были гарантами светлого будущего. Это не то что фашизм в Германии: проголосовали, утром проснулись, а у власти Гитлер. Нет, здесь было дело посерьезнее. Поэтому, наверное, многим не казалась вычурной резолюция конференции фабрично-заводских комитетов Московского отдела Всероссийского союза муниципальных работников от 9 февраля 1920 года, в которой говорилось: «Обсудив вопрос о международном положении, хозяйственной разрухе страны и о всеобщей трудовой повинности, конференция констатирует, что разрыв белогвардейского кольца победоносною Красной Армией усиливает разложение в буржуазном мире и в то же время миру труда дает возможность построиться в боевые ряды для последнего удара по старому рабскому строю… В настоящее время свобода должна выражаться в упорнейшем свободном труде на общее благо и каждый трудящийся, отбросив личные интересы, должен употребить максимум напряжения для борьбы с разрухой».

Да, что ни говори, а спасибо нашему народу, что он в те времена нашел в себе силы собраться, встать и пойти дальше. Большая в этом заслуга и милиции. Ну а МУР был вообще организацией легендарной. Служившие в нем гордились своей работой. Свои удостоверения они ласково называли «мурками». Служба в МУРе была и остается самой романтичной из всех милицейских служб. Другим работникам приходилось и приходится заниматься весьма прозаическими вопросами. Прежде всего, конечно, порядком на улицах города.

До чистоты ли улиц было в первые годы советской власти, когда большинство населения задавало себе один вопрос: «Что я сегодня есть буду?» Но милиции и тогда до всего было дело. Иначе как объяснить, что начальник милиции второго района Москвы 25 апреля 1921 года издал приказ, в котором говорилось следующее: «Обязать упквартхозы и домкомы в боевом порядке приступить к очистке улиц, площадей, переулков, проездов и дворов от мусора, нечистот и т. д. Мостовые и тротуары подметать ежедневно. До 8 часов утра должно быть подметено и убрано. Отнюдь не заметать в 10–12 часов дня, когда население, проходя, глотает бездну пыли с площадей, улиц и дворов. Нажать в порядке боевого приказа на районный отдел очистки». Далее в приказе содержится обращение непосредственно к работникам милиции, которые в обстановке всеобщей неразберихи, наверное, расслабились. Вот оно: «Участковые надзиратели изволили вставать в 9–10 часов утра, являться в отделение за получением распоряжений от начальника отделения, не зная, что творится во вверенном им участке, а посему и начальник отделения не может знать, что делается в районе отделения. Этой ненормальности кладу конец… требую от помощников по административной и административно-строевой части с 9 до 10 часов ежедневно обходить некоторые из участков района и уже являться на доклад к начальнику отделения не с тем, что видел во сне в постели, а о том, что видел в районе при обходе его… Милиционеры всех отделений, за исключением уволенных в отпуск, должны вести себя прилично, как подобает блюстителям социалистического порядка».