«Сограждане! Сегодня, в светлый День Независимости нашей родины я обращаюсь к вам со словами глубокой признательности за..» Старый телевизор начинает трещать, надо трахнуть его по крышке, но отрывать задницу от дивана неохота, телек и сам собой может наладиться. Из кухни доносится визг этой стервы, которая с утра объявила, что не даст ему денег на выпивку, это сегодня-то, в праздник! Надо бы ее прибить, но опять же в облом вставать. А этот знай несет себе пургу, лепечет какую-то непотребщину с экрана, и бабки на виски у него есть, и морда выбрита, и все его слушают, гада, рты по-раззявив. Хэнке тогда так и не встал. Он просто стянул с ноги тяжелый, с литой подошвой ботинок и запустил в экран. Вот так! Президент что-то коротко пискнул и пропал среди разноцветных трескучих полос. Потом ящик уже ничего не показывал, и можно было забыть о мировой несправедливости, расставившей людей не по своим местам, если бы не она… Снова она, гадина!

Потом она ревела и говорила, что плакаты раздавали за бесплатно и что надо же чем-то закрыть жирное пятно на обоях. Но он для верности еще пару раз наподдал ей под дых. Со стены ухмылялись тридцать два вставных зуба и сверкала лысина, серый костюмчик облегал узкие плечи, а бриллиантовая булавка держалась за полосатый галстук. Сначала Хэнке хотел просто сдернуть его, скомкать и выкинуть в клозет, но этот дерьмовый супер-клей-клеит-все уже успел как следует взяться. Удалось отодрать только узкую полоску с кусочком национального флага. Но зато окурок прожег отличные дыры на месте наглых рыбьих глаз, а потом Хэнке придумал еще лучше обрисовал вокруг головы главы державы неровный нимб и весь вечер кидал в ненавистную физиономию с другого конца комнаты все, что попадалось под руку. Это был кайф. Но к вечеру ни с того ни с сего опять заработал проклятый телек Президент снова встречал дружественную делегацию, жал руки и доброжелательно скалился. Живой и здоровехонький, одетый с иголочки. Сволочь.

Очень скоро стало понятно, что забыть о существовании Президента невозможно. Он, гад, был повсюду. В газетах и по радио, на дорожных столбах и в разговорах мужиков за пивом. От этой войны было уже не отделаться. Хэнке теперь сам покупал плакаты с президентской мордой и для стрельбы по ним завел настоящий духовой пистолет. Хэнке не пропускал ни одной речи в газетах и ни одного выпуска новостей по телевизору. Он даже вступил было в неформальную организацию, которая выступала против Президента, и пару раз поорал на площади ругательства в его адрес, но такой способ борьбы Хэнкса не устраивал. Это была его личная война, только его, один на один.

Хэнке выучил наизусть походку и жесты Президента, его любимые фразы и манеру разговаривать, шляпки Первой леди и лица телохранителей Он знал о своем враге, об этом самозванце, занимавшем его законное место, абсолютно все. Он до мелочей продумал план боевых действий. Им оставалось только встретиться.

…Этот дерьмовый ключ свободно вертелся во все стороны, но открывать замок и не думал. Хэнке легонько стукнул кулаком по головке ключа, загоняя его поглубже в скважину, а потом резко повернул по часовой стрелке.

Раздался короткий щелчок, и в потных пальцах осталось фигурное бронзовое колечко.

Хэнке выругался громко и крепко, не сдерживаясь.

— Кто… что вы здесь делаете?!

Стремительно поворачивая кругом свое стокилограммовое тело, Хэнке задел какую-то дурацкую этажерку, и она свалилась бы с грохотом, если бы он не ухитрился подхватить ее в воздухе. Лишнего шума пока что было не надо, шум начнется чуть позднее, да еще какой! Но ни в коем случае не сейчас, и Хэнке поспешно бросил сиплым голосом:

— Пикнешь — убью!

Президент сидел на кровати, по-бабски притянув к самому подбородку край одеяла. Рыбьи глаза без ресниц непрестанно моргали, но левый уголок все равно не мог разлепиться со сна, и Президент, послюнив указательный палец, прочистил веко. Похоже, именно это движение вывело его из ступора Хлюпик опустил одеяло до уровня редковолосой груди и промямлил пытаясь изобразить хладнокровие и солидность:

— Как вы проникли в мою спальню? Кто вы, собственно, такой?

Честное слово, обхохочешься! В натуре голос у него был еще визгливее, чем с трибуны по телевизору, там, наверное, его специально сажали какой-то техникой. Чистая баба, умереть — не встать! Хэнке почувствовал, как его челюсть сама собой заходила вверх-вниз в истерическом похихикивании. Кто я такой, спрашиваешь, тля?

Он чуть было не заржал на всю глотку, придумав классную хохму. Которая и не совсем хохма, кстати.

— А ты что, не узнаешь? Я Президент страны!

И в этот момент мозгляк неожиданно резко отбросил одеяло и рыпнулся к тумбочке возле самой кровати. Хэнке все еще держал этажерку и поэтому не успел моментально среагировать, а должен был, ведь этот гад мог включить сигнализацию, вызвать охрану — а план еще не выполнен, найти ту штуковину пока что так и не удалось!.. Фредди ринулся вперед, тяжестью своего тела чуть не сбил хлюпика на пол — не стоит, грохоту-то, — и еле успел выбить из спичечной руки еще не снятый с предохранителя пистолет, а левой пятерней в то же время слегка прижать цыплячью шею. Не сметь мне тут орать, гад! Где?!!

И в ту же секунду он понял. Эта тумбочка с журналами, на самом деле она была конкретным сейфом. Президент его открыл мгновенно — наверное, шифр работал чисто на отпечатках пальцев, — а сейчас толстая стальная дверца стремительно закрывалась сама собой. Хэнке поскользнулся, теряя равновесие, отпустил дрожащую кадыкастую шею, но успел носком ботинка затормозить дверцу сейфа. И это было самое главное, потому что — там, где же еще!

Он уже видел его кожаный край, видел даже ручку, обычно сжимаемую волосатой ручищей телохранителя, идущего в затылок за Президентом, ошибки быть не могло! — и тут сзади на шее сомкнулись цепкие птичьи пальцы, они не могли даже обхватить всю шею целиком, но больно, словно когтями, впивались в кожу. И вдобавок спальню потряс мерзкий, душераздирающий пронзительный крик.

Стряхнуть с себя визжащего хлюпика и заставить его замолкнуть было секундным делом, а следующая секунда решила все. Хэнке выпрямился, и в его руках уже была власть.

Был ядерный чемоданчик.

Хэнке снова схватил за горло полубесчувственного Президента и приказал:

— Открывай. Если жить хочешь, падаль!

Глаза у Президента были мутные, но он, похоже, все-таки сообразил, что при сложившихся обстоятельствах его жизнь действительно может спасти только беспрекословное исполнение приказов Хэнкса. Умный, гад, небось тоже тилигент! И уж точно трус. На что, собственно, и был расчет.

Замок около ручки чемоданчика щелкнул, и Хэнке, нащупав внутри ту самую красную кнопку, сказал внушительно, чтобы даже до этого оглушенного придурка дошло:

— Не хочешь, чтобы полмира взлетело на воздух — скажи своим идиотам, пусть не думают сюда ломиться

Потому что уже вовсю заливалась сирена, по предрассветному небу за окном метались лучи прожекторов, а снизу по лестницам грохотали сапоги бегущих ног. Ничего, кретины, нажать одну маленькую кнопочку все равно быстрее, чем высадить дверь. Только вы еще об этом не знаете, да неужели?