Прапорщик Круглов, свернув с проторенной тропинки, мчался к озеру напрямик через лес. Ему было наплевать на любые гиблые места, которые могли попасться на пути. Главное, добраться до места первым, пока дикие отшельники не спугнули озерных кудесниц. Прошла информация, что на озере объявилось несколько русалок, и все монахи помчались взглянуть на это чудо, поэтому он спешил опередить остальных. Алексей спешил не ради забавы, он хотел узнать у русалок тайну — тайну Возвращения.

Прошло уже больше полгода с того момента, как он вернулся в свой мир, а затем на базу. И никто его там не… узнал. Оказалось, что за время его отсутствия прошло ни много ни мало — десять лет. Их отряд был давно расформирован, а секретная база передана на баланс другого ведомства. Правда, и неузнанный он наделал немало шума, незаметно проникнув на территорию спецкомплекса, пройдя несколько уровней охранной системы и добравшись до штабного бункера, где его все-таки повязали. Ну как повязали? Он сам подошел к дежурке и, доложившись, что прапорщик Круглов задание выполнил, сначала ввел в ступор весь состав дежурной смены, сидевшей в дежурке, обвешанной мониторами наблюдения и датчиками движения, а затем вывел из себя весь командный состав базы, допрашивавший его несколько суток подряд. ЧП такого масштаба не осталось незамеченным и в верхних эшелонах силового ведомства, и по приказу руководства данного ведомства Алексея под усиленной охраной отправили в Центр. Уже разобравшись, что к чему, Круглов, верный своим принципам, покинул провожатых без их согласия и ударился в бега, оставив на долгую память о себе группе быстрого реагирования, прибывшей на место потери связи с конвоем, этот самый конвой, «хороводивший» живой цепью вокруг придорожного дуба в замкнутых наручниках.

Не зная, куда податься, Алексей решил на время «лечь на дно» вдали от цивилизации, до конца разобраться, в каком же времени он находится сейчас, и махнул в лесничество к своему дядьке. Добравшись на перекладных до Северо-Пишорского лесного хозяйства, он без труда узнал, где находится участок его родственника.

Иван Евпатьевич, по прозвищу Леший, старший брат его матери, егерь с пожизненным стажем, не сразу признал племянника, полчаса продержав Алексея на мушке перед воротами своей заимки. Лишь проведя допрос и удостоверившись, что по всем пунктам «экспресс-анкеты» кандидат в его племянники ответил со скрупулезной точностью, принял в свои объятия «Лешку, племяша родимого», расцеловал по старому обычаю в обе щеки «пропащего сукина сына» и разрешил пожить у себя «бестолковому шалопаю», «да сколько влезет, заодно и по хозяйству подсобишь».

Леший жил бобылем на самом дальнем участке лесничества, поэтому был искренне рад прибытию пусть и непутевого, по его мнению, но горячо любимого племянника. Он стал таскать Алексея везде за собой, показывая свои владения, разрешая участвовать в спецоперациях по пресечению незаконного промысла браконьеров, как в лесу, так и на многочисленных озерках его участка. А еще он познакомил Круглова с единственными официально живущими на его заимке соседями — монахами Старо-Пишорского монастыря, основанного еще во времена небезызвестного царя Гороха и расположенного вблизи Русалочьего озера, про которое в их среде ходило множество легенд.

За время жизни у Лешего Алексей успел обзавестись вместо старого ободранного «комка» новым камуфлированным костюмом расцветки типа «бамбук», экспроприированным им, естественно, у нарушителей, а также отобранными у них же иностранными, с «дышащими» стельками, подошвами и шнурками — одним словом, круто-навороченными берцами, а вдобавок вместо безвозвратно утерянной на допросах банданы приобрел себе противомоскитное «сомбреро». Образно говоря, да и буквально тоже, Круглов вновь вошел в форму, и если бы не отпущенная им борода, его бы никто из знакомых и не узнал бы в таком прикиде, а с бородой теперича наверняка и родня не признала бы. Жаль вот только, из родни один Леший и остался. Ну да ладно, не об этом речь.

Короче говоря, Алексей все это время помогал дядьке по хозяйству: рвал сети на озерах, собирал в лесу капканы, выпускал из браконьерских силков живность, ловил в свои браконьеров, заготавливал впрок отобранные у нарушителей ружья, порох и патроны. Работы было по горло, но он всегда находил время посетить монастырь, пообщаться с монахами и передать им гостинцы от дядьки. Он сам не понимал, что его тянуло сюда, но все разговоры с отшельниками у него как-то незаметно переходили на тему подземных ходов. Правда, как только он спрашивал о том, есть ли такой переход здесь, его собеседники испуганно замолкали и, сославшись на занятость, торопились уйти по делам. Только игумен, отец Арсений, хитро улыбнувшись Алексею, в ответ на заданный вопрос произнес: «А леший его знает, есть переход али нет», и попросил больше не донимать подобными вопросами, из чего Круглов сделал вывод, что некая тайна у монастырского ордена все-таки имеется.

Честно сказать, Алексей просто боялся признаться сам себе в том, что немного — самую малость, скучал по своей последней операции. Он верил, что все происшедшее с ним было на самом деле, и хотел вновь увидеть братьев Лычко, этого нелепого Фавнуса, да и, чего греха таить, и спящую принцессу тоже.

Ему просто было интересно: ожила она, ну в смысле проснулась или нет. Ну и еще, что она думает о поцеловавшем ее «прынце», да и вообще как она относится к таким вот «прынцам» и к поцелуям в частности. Ну, в общем, ничего такого, просто узнать, как у них там дела, а так ему и неинтересно даже. И не надо даже и думать, будто он там втюрился в кого-то по уши, тоскует неимоверно. Нет! Чисто спортивный интерес к результатам проделанной работы.

Так мысленно лгал себе, да и нам с вами, Алексей, мчась к Русалочьему озеру.

Он как раз гостил у монахов, когда кто-то крикнул: «Братья, атас, русалки на озере!!!» — и все монахи, работавшие на огородах у опушки леса, метнулись к озеру. Мгновенно оценив быстроменяющуюся обстановку, Алексей решил изловить хотя бы одну из ихтиандрынь и выпытать у нее пути перехода между их мирами, и если ему пришлось бы утонуть для этого, то он бы, наверное, не задумываясь пошел бы и на такой шаг.

Итак, мы вернулись к началу главы.

Преодолев все овраги и завалы, Алексей выскочил к озеру.

В кустах, обрамлявших небольшой песчаный пляжик, уже торчало несколько задниц в черном — грузные и неповоротливые с виду монахи примчались быстрее. Правда, что отрадно, звонкий девичий смех и шум брызг говорили о том, что спугнуть русалок еще не успели. Это Круглова обнадежило. Бесшумно двигаясь, он подобрался к кустам и, растолкав подглядывавших за русалками монахов, аккуратно раздвинул кусты.

От увиденного Алексея передернуло.

Нет, он увидел не старых русалок-домохозяек с отвисшими до плавников прелестями. Хохотавшие русалки были довольно молоды, симпатичны и сочны, как филе минтая, загорали топлес, прямо скажем, есть на что посмотреть, но обе передвигались как по воде, так и по суше на нормальных, кстати, довольно длинных и стройных ножках, а непосредственно возле берега стоял белый внедорожник «лексус», на котором, по всей видимости, они сюда и «приплыли».