Метавшиеся по дому женщины начали что-то сбивчиво говорить, к ним присоединилась четырехлетняя Нитэки, запищал Тантай…

— А ну, цыц! — прикрикнула на детей Тайтэки. — Я ничего не понимаю! Они привели коней и строятся перед шатром нанга! На нас еще не напали и нам надо бежать, пока не поздно! Кокурам не удержать селения! Кари, тебе нельзя попасть в руки Канахара, а я не желаю дожидаться мести своего первого мужа! Лодка ждет нас! Возьмем самое необходимое и укроемся в скалах на берегу моря!

— Она права! Надо спасать детей и спасаться самим! — поддержала Тайтэки Алиар. — Вот саадак, в нем лук и стрелы. Меч выбери сама, по вкусу. Поспешим, пока Тамган не вспомнил о своем сыне!

Кари вцепилась в протянутый ей Алиар саадак, закинула за спину, пристроила за широким кушаком длинные узкие ножны с изогнутым мечом.

— Да не набирай ты оружия! — морщась как от зубной боли, зашипела на нее Тайтэки. — Кидай в суму сушеное мясо, коренья, лук! Алиар, прихвати котелок и теплые плащи, не забудь муку! Нитэки, дай руку!

Забросив за плечи мешок с добром, молодая женщина подхватила Тантая и потащила за собой радостно попискивающую дочь. Следом за ней выскочила из дому Алиар, сгибаясь под тяжестью сумок и свертков. Кари, не проснувшись еще до конца, устремилась за женщинами, плохо понимая, к чему такая спешка и зачем вообще надобно покидать поселок, если Тамган собирает воинов и готов отразить нападение хамбасов и сегванов.

Ей хотелось остановиться и успокоить Тайтэки — ничего путного не выйдет, если ноги опережают голову, но вид испуганной, затравленно озирающейся Алиар так поразил девушку, что она промолчала. А оказавшись на улице, среди бегущих и орущих соплеменников, почувствовала, что и сама теряет голову, и уже не помышляла более ни о чем, кроме необходимости во что бы то ни стало не отстать от петляющих между юртами, землянками и срубами женщин.

Из низких, затянувших небо туч упали первые капли дождя, подувший с севера ветер прибил к земле дым от сигнального костра, и Кари испугалась, что проспала значительно дольше, чем ей показалось. Она столкнулась с женщиной, громким голосом созывавшей детей, едва успела убраться с дороги вывернувших из-за шатра всадников и, почувствовав внезапную слабость в ногах, подумала, что, верно, Боги Покровители лишили ее родичей рассудка: куда они все несутся, почему орут? Вечер еще не наступил, и стало быть, спала она совсем недолго! Ни хамбасы, ни тем более сегваны не могли подойти близко к селению, если только чувства ей не изменяют и она не провалялась в доме Тамгана целые сутки!..

— Стой! — выросший перед Тайтэки верховой поднял коня на дыбы, двое его товарищей преградили женщинам путь к реке. — Тамган велел нам доставить к нему Тантая!

— Пропустите меня! Я хочу спасти моего сына! — выкрикнула молодая женщина, пытаясь поднырнуть под морду ближайшего коня.

— Это сын Тамгана! Беги куда хочешь, но отдай его отцу! — Старуха, сидевшая позади одного из всадников, спрыгнула на землю, оттолкнула заступившую Тайтэки Алиар и протянула костлявые руки к ребенку, которого молодая мать судорожно прижимала к груди.

— Уйди, Мерлиб! Не смей прикасаться к Тантаю! Он мой, понимаешь ты, мой! И никому я его не отдам!

— Хватайте ее! Она ничего не соображает! Эта дурища думает, что Фукукан простит ее! — каркающим голосом скомандовала старуха.

— Оставь ее в покое, ведьма! — устремилась на защиту бывшей госпожи Алиар.

— Эти бабы растеряли остатки мозгов! Опусти лук! Твой брат любит своего сына! Он не позволит полоумным девкам распоряжаться жизнью наследника! — рявкнул верховой, страшно кривя рот и наезжая на Кари. Свистнула плеть, и девушка, охнув от боли в обожженной руке, выпустила лук с наложенной уже на тетиву стрелой.

Взвизгнула отброшенная в сторону Алиар, жутко взвыла Тайтэки, тонким голоском, придавленной мышью, заверещала Нитэки, которую перегнувшийся с седла всадник силился оторвать от матери.

— Отдай! Отдай нангу наследника! — каркнула Мерлиб и, словно ворон на зайчонка, ринулась на Тайтэки. Кари рванулась наперерез зловещей старухе и, ударившись грудью о второго жеребца, бешено косящего огромным, налитым кровью глазом, рухнула наземь.

— О Великий Дух! Да что же это деется?.. — прошептала она, прикрывая ладонью кровоточащий рот и в ужасе глядя, как злобно осклабившийся верховой наматывает на кулак шелковисто-черную косу Тайтэки, а Мерлиб, одной рукой прижимая к себе маленького, истошно вопящего Тантая, другой отрывает от него пальцы матери.

— Не надо! Вы убьете малыша! Тайтэки, отпусти сына! — крикнула откуда-то из-за конских спин Алиар.

— Отпусти наследника нанга, глупая женщина! Иначе мы заберем у тебя и дочь! Картаг, хватай девчонку! Может, Тамган просто забыл о ней?

— А-а-а-ааа! — по-звериному заголосила Тайтэки. Старший нукер, ухватив под мышки Мерлиб, прижимавшую к себе Тантая, поднял и посадил ее перед собой на коня. Миг, и все три всадника скрылись за юртами и срубами. А еще через несколько мгновений над поселком громыхнул гром и из вспоротых молнией туч хлынули потоки воды.

В серой пелене дождя Кари трудно было узнать разом изменившийся мир: вспухшую фонтанчиками реку; в водах которой полоскали свои ветви ивы, нахохлившиеся срубы и выглядевшие неуместными рядом с ними шатры и юрты, свидетельствовавшие о том, что в теплую погоду степняки не желали прятаться по деревянным домам и напоминавшим тарбаганьи норы землянкам. Девушка тряхнула головой, прогоняя охватившее ее оцепенение, и, встав на колени, отыскала взглядом медленно поднимавшихся с земли товарок. Тайтэки стискивала в объятиях трепещущую, громко икающую от страха дочь, Алиар принялась было собирать раскиданное добро, да так, не закончив начатого, и застыла, безвольно уронив руки и тупо уставясь в даль, затянутую мутной завесой дождя.

— Надо отыскать Тамгана и узнать, зачем он велел отнять у тебя сына, — предложила Кари, стирая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы и чувствуя, что соображает она по-прежнему неважно.

— Нет. Нам нельзя оставаться в селении. Тамган не сумеет его защитить. — Тайтэки подхватила на руки вздрагивающую, захлебывающуюся слезами дочь и, не глядя по сторонам, направилась к реке. — Я должна уберечь хотя бы Нитэки. Мы найдем становище майганов, где Атанэ приютит и обласкает нас. Сын моей сестры стал нангом племени, и даже если ему пришлось целовать стремя Хурманчака, в его шатре найдется достаточно места для всех нас. Я не хочу больше слышать ни о сегванах, ни о хамбасах и кокурах. Будь они прокляты во веки вечные — кровожадные твари, не ведающие ни любви, ни жалости. Да погибнет их скот. Да поразит мор их табуны. Да обесплодят их женщины. Да сгинут они в Вечной Ночи, где не будет для них путеводной ни одна звезда…

Тайтэки произносила свои проклятия бесцветным, монотонным голосом, и от этого они казались Кари даже более страшными и зловещими, чем если бы молодая женщина выкрикивала их в порыве ярости. Чтобы не слышать речи несчастной, она, отстав, начала собирать облепленные грязью плащи и сумки. Алиар, не найдя слов — утешения, присоединилась к девушке, а потом обе они, навьючив на себя вымокшую поклажу, двинулись следом за Тайтэки, ожидавшей их в выведенной из-под древесных крон лодке.