решила вмешаться в мои отношения с женщиной, которую я люблю? – Сжимаю и разжимаю кулак.

- Ваш брак был обречён. Она… она совсем тебе не подходит... Я твоя мать. Я знаю, что тебе нужно.

Блять.

- Я даже спрашивать не буду, кто по твоему мнению мне подходит, - отрезаю. – И надеюсь, в будущем мы закроем этот вопрос. Больше никаких намеков, встреч за обедом, дочерей подруг.

- Андрей…

- Ты заигралась, - Злость закипает все больше, - И переходишь четко выстроенные мной границы. Но в этом есть и моя вина. Скажу лишь одно. Если ты хочешь, чтобы я проявлял интерес к твоим желаниям, начни уважать мои…

Не дожидаясь ответа, отбиваю звонок.

В эту же секунду приходит острое чувство вины, но я гашу его фактом необходимости. Необходимости расставить приоритеты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Думаю ли я, что злополучное сообщение предотвратило бы наш развод? Вряд ли. Но то, что я как побитый щенок побежал бы зализывать раны жены – сто процентов. Мне жаль, что я не получил её просьбу.

До хруста зубов жаль…

Не замечая ничего вокруг прохожу мимо гостичничного ресепшна. Для того, чтобы забрать чемодан и выехать в аэропорт мне нужно около пятнадцати минут. Еще я хочу зайти к Насте, чтобы проверить и попрощаться.

- Андрей Константинович. – окликает меня девушка из-за стойки.

- Да, - разворачиваюсь на ее голос.

- Возможно, вам будет интересно, - Краснеет. – Ваша соседка… девушка….

- Что с ней? – выпаливаю.

- У нее случился сильный приступ гастрита. Пару часов назад приезжала скорая...

- Она в больнице? – Судорожно начинает работать мозг. Надо вызвать такси. Ехать туда. Похер на самолет.

- Нет, она написала отказ. Врачи сделали укол и оставили отдыхать в номере…

Последние слова уже не слышу. По лестницам, не став ждать лифт, мчусь на нужный этаж. Стучусь в номер, он оказывается не заперт, в комнате полумрак.

Совсем дурная. Спит в открытом номере. Удостоверюсь, что всё в порядке и отшлепаю по заднице!

Подхожу к кровати и разглядываю хрупкое тело, лежащее под покрывалом. На прикроватной тумбочке горы из сморщенных салфеток и блистеры с таблетками. Сажусь рядом с ней на матрас и откидываю прядь влажных волос с лица. Провожу ладонью по холодной щеке, а большим пальцем по припухшим губам. Ее лицо выглядит так, будто она со всей присущей упрямостью оплакивала наши несостоявшиеся отношения все последние восемнадцать часов.

- Андрей? – резко поднимает плечи.

- Шшш, - опускаю ее обратно на кровать. – Сильно болит?

Тихо вздыхает.

- Нет… Уже нет…

- Хорошо, - Глажу по спине.

- Полежи со мной, - шепчет отодвигаясь.

Это выше моих сил… Похрен...

Сняв пиджак, послушно ложусь рядом, размещая ее голову на своей груди. Вжимаю ее тело в свое, запуская немедленную реакцию ниже пояса.

- Я рада, что ты пришел, - Робко размещает руку на моем животе, от чего дышать становится еще сложнее. – Ксюша не полетит в Сочи, у нее в выходные работа…

Пытаюсь переварить информацию.

- Я подумала... если у нас не получаются… хмм… отношения… Может…. может ты согласишься… отметить мой день рождения со мной…

Закидываю ногу на ногу, чтобы хоть немного утихомирить стояк. Повсюду ее запах.

- Как… как друг?... – забивает последний гвоздь в мою выдержку…

27. Настя

В следующую секунду после этого предложения, тело подо мной начинает сотрясать дикий хохот.

- Ну? что ты ржешь? – Бью ладошкой по твердому животу, задирая голову. Ничего в полумраке не вижу. Хочу включить свет и рассмотреть его. Хотя так тоже хорошо. Чувствую только крепкие руки и аромат парфюмерной воды, смешанный с запахом его тела.

Надеюсь, самолет уже в небе? Андрей не улетел. Значит ему не все равно. Вижу, как волнуется ведь. Переживал. Наверное, администратор ему рассказала про скорую.

Я сама виновата. Распереживалась, весь день провалялась в обнимку с пачкой салфеток. Ругала себя, потом этого бесчувственного. Мы оба натворили дел, оба запутались.

Поездка на уик-энд – это то, что нам нужно.

Андрей замолкает, целует меня в голову и еще крепче вдавливает в свое тело, так что дыхание сводит. Хочется закинуть на него ногу или потереться щекой о белую рубашку на груди. Но я терплю. Лишнее наверное.

- Настя... какой нахрен друг? – выдыхает устало.

- Обычный…

- Пфф… Спи, я к себе пойду.

Резко садится, скидывает ноги на пол и растирает пальцами виски. Кажется, его мучают головные боли. Свет от окна падает ему на лицо. Выглядит таким напряженным и … возбужденным.

- Спокойной ночи, - прощается он , поднимаясь и закидывая пиджак на плечо.

- Андрей…, - Пытаюсь задавить отчаяние в голосе. - Ты... ты ведь не уедешь?

- Не уеду. Подруга! – Издевательский смешок. – И двери закрой.

Откидываюсь счастливая на подушки.

Мы едем в Сочи. Вместе.

* * *

Следующим утром не спеша завтракаем в ресторане при нашем отеле. Под контролем строгих глаз Андрея пытаюсь заставить себя съесть хотя бы порцию овсяной каши. Ведет он себя намеренно отстраненно. Вернулся в своё амплуа мрачного героя. Будто и не вжимал вчера меня в свое тело так, что чуть кости не треснули и… сновно согласился с дурацкой мыслью стать моим другом.

Выглядит при этом в обычной белой футболке и черных спортивных шортах отлично, по крайней мере так считаю я и примерно пять девушек в ресторане, которые не сводят с него глаз.

Быть с таким мужчиной на дружеской волне– это наверное что-то на языке неудачницы. В общем, не про меня...

Весь вчерашний день я прорыдала в подушку. Не покидало ощущение безысходности и беспомощности. Чувствовала себя маленькой девочкой, у которой отобрали куклу. Красивую розовую барби с глянцевыми волосами. «Прости, ты для нее не очень хороша. Поэтому надо вернуть вон той хорошей девочке. Она вела себя правильно и не устраивала истерик».

Ах, да, я совсем забыла. Еще добавили: «Будь счастлива, девочка».

Очень вдохновляюще.

Горничная заметила мое состояние, когда пришла убираться в номере. От нервов желудок разболелся нестерпимо. Словно ножи вставляют под грудью. Видимо организм решил поменять душевную боль на физическую.

Андрею из принципа звонить не стала. Решил меня бросить, значит так тому и быть, что уж.

Поджидая его с двумя чемоданами возле гостиницы после выселения, ни в чем себя не виню.

Дружба так дружба, Громов? Чтобы ее закрепить я надела