К обеду Бриди перевели с должности водителя за стойку раздачи в столовой, где возможность нанести урон лагерю была значительно меньше. Но, как она сама потом радостно отметила в разговоре с Флорой и Алеком в таверне «Банка варенья», новое занятие подходило ей гораздо больше благодаря ценному опыту общения с миссис Кармайкл и Женским сельским институтом. Все хотели с ней поболтать, так что она первой узнавала новости. И к тому же офицер с переломом запястья тоже зашёл к ней и на следующей неделе пригласил в кино на новую комедию с Лорелом и Харди.

– Бог ты мой! – Флора расхохоталась. – Кто бы мог подумать, что в Олтбеа может столько всего произойти?

К тому времени, когда я заканчиваю инструктировать Бриди о правилах обращения с Дейзи, которые она, вне всякого сомнения, не слушает, поскольку слишком занята, качая мою дочь на колене и рассказывая истории о её бабушке, концерт уже начался. Когда я подхожу к бару, оттуда доносится музыка.

Желудок сжимается от волнения, когда я толкаю дверь и вхожу. Может, явиться сюда – ошибка? Что, если я тут никого не знаю? Что, если моё бесстыдное появление в баре в одиночку подтвердит мой статус падшей женщины?

Но все в тёплом зале, пахнущем пивом и сигаретами, слишком поглощены музыкой, чтобы вообще меня заметить. Я вижу за столиком в углу Элсбет с её мужем Энди и её знакомую с супругом. Элсбет машет мне рукой.

– Лекси, мы уже начали беспокоиться, куда ты запропастилась. Бриди сказала мне, что она сегодня вечером сидит с Дейзи – она в таком восторге, только об этом и говорит.

– Привет, Лекси, – улыбается мне Энди. – Рад снова тебя видеть после стольких лет. Что будешь пить?

Он пробирается через битком набитый зал к бару, останавливается поболтать с другими мужчинами. Я сажусь на стул, который мне заняла Элсбет, и чувствую, что мои плечи немного расслабляются. Может быть, всё будет хорошо. Я опасалась, что окажусь здесь совсем одна, но меня окружают друзья.

Поворачиваю стул к сцене, чтобы видеть музыкантов – Дэйви с гитарой, парня с аккордеоном, ещё одного парня с кельтским бубном и скрипача. Песня в самом разгаре.

Песня кружится и течёт, лёгкая, плавная, как прилив. Она поднимается, опускается, покачивает нас, а мы постукиваем ногами в такт. Вдруг здание содрогается, потому что все хором подхватывают припев:

Доиграв и дослушав заслуженные аплодисменты, радостные крики и свист, группа решает сделать перерыв, зачехляет инструменты и идёт в бар. Дэйви подходит к нам, и Элсбет отодвигается чуть в сторону, давая ему сесть.

– Ты всё-таки пришла, – кричит он, чтобы я могла услышать его сквозь грохот музыки. – Я уж думал, ты в последний момент передумаешь и вместо тебя явится Бриди.

– Да ты что! Она бы вытолкала меня в шею, попробуй я остаться. У них с Дейзи своя вечеринка, где, я уверена, очень много шоколадного драже и очень мало шансов вовремя лечь спать.

– Тебе же лучше, значит, она утром будет спать допоздна. Так что выпей и расслабься. Понравилась тебе наша группа?

– Ничего, – отвечаю я. – Гитаристу, конечно, надо больше практики, но остальные вполне себе молодцы.

– Подожди, – смеётся он. – Чуть попозже мы заставим тебя спеть, и вот тогда-то ты будешь благодарна за гитарный аккомпанемент.

Я опускаю голову, жалея о том, что взялась его дразнить, а потом умоляюще смотрю ему в глаза:

– Не сегодня. Пожалуйста, Дэйви. Я ещё не готова петь.

Он видит, что я уже не шучу, и говорит:

– Ну ладно. Мы как порядочные люди дадим тебе привыкнуть. Сегодня можешь петь вместе с остальными, но когда-нибудь мы всё равно вытолкаем тебя на сцену, Лекси Гордон. Когда в твоей душе музыка, ты не можешь вечно её заглушать.

Элсбет пихает его локтем:

– Оставь её в покое, Дэйви. Она бережёт силы для нашего детского сада.

Подавшись вперёд, она рассказывает мне, что ещё несколько мамочек из Пулу узнали о моих уроках пения и захотели присоединиться.

– Надо дождаться, чтобы утром в зале никого не было, и прийти туда. Тогда, даже если соберётся много людей, у детей хватит места побегать.

Дэйви одобрительно кивает.

– Ну вот именно. А я о чём? Музыка – в твоей душе!

Музыканты вновь достают инструменты, и Дэйви поднимается на ноги.

– Похоже, мы продолжаем.

Я смотрю, как он играет. Несмотря на моё поддразнивание, играет он хорошо. Понемногу подтягиваются зрители, желающие сыграть вместе с группой: парень со свистком, женщина с кельтской флейтой, гармонист, ещё один скрипач, а девушка, которая подаёт напитки, выходит из-за барной стойки, чтобы спеть пару куплетов. Дэйви легко переключается с гитары на мандолину, и музыка льётся без усилий, ноты сами вытекают у него из-под пальцев.

Вечер слишком быстро кончается, и слишком скоро звонит колокольчик, сообщая, что пора выбрать последнюю песню и разойтись. Мы допеваем «Девушку из Файва» и прощаемся.

– Я тебя провожу, – предлагает Дэйви.

– Не стоит, со мной ничего не случится, – говорю я.

– В этом я не сомневаюсь, но мне хочется пройтись, размять старые кости. А назад вернусь с Бриди, чтобы с ней тоже ничего не случилось.

– Опять ты в своём духе, обо всех заботишься, – вновь поддразниваю я.

– Ну да, ты меня раскусила, – пожимает он плечами.

Какое-то время мы молча бредём вдоль берега. Потом я говорю:

– Изумительный вечер. Спасибо, что пригласил. И группа у тебя отличная.

– Рад, что тебе понравилось. Но в следующий раз не жди приглашения – ты и так знаешь, что твои друзья тебя ждут.

В окнах домика смотрителя, в кухне и гостиной, горит свет. Заглянув туда, я вижу, что Бриди спит в кресле, тихонько похрапывая. Чуть шуршу, чтобы дать ей возможность проснуться и поправить кардиган.

– Как прошёл вечер? – спрашиваю я.

– Просто чудесно, – говорит она. – Мы поиграли, я рассказала пару историй, а потом она без разговоров пошла спать. А твой?

– Тоже отлично. Только не говорите ему, – указываю я на Дэйви, – а то задерёт нос.

Дэйви широко улыбается.

– Это вряд ли, вы двое всегда поставите меня на место. Я подумал, провожу до дома Лекси, а потом вас, Бриди. Как говорится, поймаю сразу двух пташек.

Она хихикает, явно не против быть пташкой.