– Марк! – ко мне уже бежала тетя Дора с кружевным платочком. Особняк словно ходуном заходил: на террасу высыпалась вся родня, которую я помнил и даже та, о которой знать не знал. Твою ж, блядь, мать!

– Это скромный обед в узком кругу? – сухо шепнул отцу.

– Ну как я мог отказать, – тихо ответил. – Они все тебя оплакивали, пусть порадуются.

Рейдан сочувственно похлопал меня по плечу. Знал же все и молчал! Успел же из Штатов вернуться.

– Мудак ты, – сказал, чтобы только он услышал.

– Прости, брат, – отозвался и как-то нервно стряхнул Сандру с руки. Так, я чего-то не знаю? Она ж девчонка совсем еще, первокурсница сопливая! Ладно, с этим потом разберемся. Я нашел руку Мелены и, крепко прижав к себе, повел в дом. На нее буквально напали с вопросами. Интересно, если рассказать о нашей сделке, кого первого хватит удар: тетю Дору или тетю Камиллу?

– Через час в столовой праздничный ужин! – объявил отец, разгоняя родственничков дорогих. Нет, я не такая уж и нелюдимая скотина и даже люблю некоторых из них искренне. Но я не тот Марк, которого они знали. Не хотел я знакомить их со своей темной половиной, пока не успокоюсь, не изгоню ненависть изнутри. Я, вероятно, не смогу исцелиться до конца, но смогу отпустить прошлое, когда покараю врагов. А сейчас… Встречайте меня, мрачного мерзавца. И любите, или идите нахер! Бля, какой же я все-таки мудак.

– Я приготовлю для мисс Берроуз комнату, – возле меня материализовалась железная Пенелопа. Она еще матери помогала управлять виллой. Злющая, строгая. Ух! Вот ее я всегда рад видеть. Шокировать ее одно удовольствие: слова не скажет, но наградит таким взглядом… Ей, как Медузой Горгоной пугать можно. Нет, она не в камень превращала, она яйца мужские в крошку, в труху просто перемалывала. Сальма, кстати, ее внучка. Толька Сальма – штучка-дрючка, а бабка у нее чисто Цербер.

– Не трудитесь, – спокойно ответил я, – Мелена будет спать со мной.

Мышка-малышка моя смущенно отвела глаза, а я за талию ее властно привлек к себе. Моя, потому что. И пусть что хотят, то и думают. Я не горжусь, что сволочь, но и не переживаю. А Мелена меня все равно любить будет: губами, руками, всеми своими дырочками. У нас ведь сделка.

Через час все собрались в просторной столовой в открытом патио. Черт, меня даже проняло – стол ломился от моих любимых блюд: и севиче из моллюсков, и ребрышки-барбекю и даже жареные бананы! Отец, видно, забыл, что я их переел в шестнадцать лет и теперь в принципе не переношу, ни в каком виде. Но все равно приятно.

Я сделал глоток розового вина, легкого и игристого, и через тонкий хрусталь взглянул на свою малышку. Оделась феей просто: белое платье открывало линию плеч, мягкие волосы волнами на грудь упали, глаза сияли бирюзой на ангельском лице. Мелена удивительно органично вписалась в этот дом, в семью, в меня.

«Черт! Почему же она другой не стала?!» – молча воскликнул. Почему цветочком нежным цветет, даже когда ее с корнем вырывают. Вон, и железная Пенелопа с одобрением смотрит, а вот на меня зыркает недобро. Неужели я не заслужил принцессу? Каждому дракону по прекрасной деве – сказка от Марка Нортмана.

И папа возле Мелены вьется, ухаживать даже пытается. Вот как присутствие женщины в доме влияет на него. Он, конечно, счастлив, что сын вернулся, но мужику без бабы плохо. А я точно знал, что он верность маме хранит. Нет у него никого. Перепихон не считается, это природа. Возможно, пора ему и о себе подумать. Подтянутый, крепкий, как там бабы говорят – импозантный мужчина. Я лично не против мачехи, если что. Ему же с ней жить.

Отец достал бутылку запотевшего шампанского и, торжественно встряхнув, выстрелил в высокий потолок.

– У меня есть тост, – сказал громко и потянулся к бокалу Мелены.

– Спасибо, у меня лимонад, – и к железной Пенелопе повернулась: – Очень вкусный, кстати, – затем на меня глаза свои ясные, полные немого обожания подняла.

Мы с отцом переглянулись, и я кивнул положительно. Быть ему дедом.

– Нам вдвойне есть за что выпить!

О как! А он быстро свыкся с мыслью!

– Еще полгода назад я думал, что потерял детей. Думал не для кого мне больше жить, – опустил скорбно голову, затем поднял и улыбнулся, светло, искренне. – Теперь я снова счастлив. Жаль только, что Селеста не увидит внуков.

– Поздравляю! – послушалось со всего стола.

– Ну ты быстрый! – воскликнул Стив, родной брат мамы.

– Когда же свадьба? – тут же деловито поинтересовалась тетя Дора. У них там в Лондоне что, строго по расписанию живут? Так мы уже нарушили: беременность есть, законных отношений нет.

– Нужно же все успеть!

– Столько хлопот!

Запричитали все разом. Вот именно этого я не люблю. И вообще, неужели они новостями не интересуются. Какая, нахер, свадьба?!

– Мелена, нужно было и ваших родителей пригласить, – это уже тетушка Камилла закудахтала.

– Точно, – мрачно улыбнулся я, поставив бокал, – нужно было твоего мужа позвать, – бросил мышке, сидящей напротив.

В столовой наступила гробовая тишина. Так бы сразу.

– Свадьбы не будет, потому что Мелена замужем.

Мышка вспыхнула до корней волос, а нежные музыкальные пальцы задрожали. Да, я поставил ее в неловкое положение, но не потому что хотел унизить, наоборот, я хотел ей в очередной раз показать, что я из себя представляю и какие у нас отношения. И никакой ребенок этого не изменит.

А еще я себе напомнил, что не стоит к ней привязываться. Наша близ… то есть сделка не навсегда. Конец настанет. Обязательно настанет.

– Ваше здоровье, – сказал и залпом выпил ледяное шампанское, а сам только на Мелену смотрел. А она мимо меня.

– Извините, – скомкала салфетку, – я отойду.

Да, это было жестко, но так будет лучше. Это я себе в очередной раз напомнил.

Мелена

Сжав края мраморной раковины, я смотрела на свое отражение, пытаясь понять: где же я так нагрешила? За что меня наказывают? Неужели я много прошу? Просто счастья. Обычного, женского. Неужели желать, чтобы тебя любили настолько неисполнимо?

В клинике, когда врач осмотрел меня и практически со стопроцентной уверенностью объявил, что я беременна, а после и анализы пришли положительные, мне стало страшно. Я даже осмыслить не успела, понять, как сама отношусь к столь деликатной новости, но думала только о реакции Марка. Да, он заверил, что переживать не стоит, но стальной блеск в глазах пугал. Какая-то жуткая решимость во взгляде. Меня завораживал туманный серый взгляд, но когда становился острее бритвы – я терялась, совершенно не знала, чего ожидать и к чему готовиться.

Марк был непредсказуем и властен. Он чувствовал себя довольным только когда контролировал людей и события. Если ребенок не входил в его планы, то он должен был быть в ярости. А если рад, то проявил бы как-то это. Я ожидала реакции, а получила равнодушие. К будущему малышу точно. Возможно, ко мне. А скорее всего, к нам обоим. Марк даже не пытался проявить деликатность, с легкой небрежностью объявив, что мы любовники. Да, это и так ясно, но текст звучит так, как его подают. Этот звучал без уважения. Марк меня не уважал, что уж говорить о более сильных чувствах. Вспыхнувшая надежда, что мое положение как-то упрочится, что его сердце смягчится, потухла. У Марка есть цель, все остальное вторично, даже люди, которым он нужен.