— Мама! — Летти протестующе вскинула руку. — Это не так!

— Ни тебе, ни Руфину не удержать власти над Римом. Вас обоих прирежут, как ягнят на алтаре. Есть люди посильнее.

— Я не знал, что ты обладаешь пророческим даром, домна. — В его голосе не было и тени насмешки, но Сервилии показалось, что он издевается над нею.

— Я обладаю умом, — огрызнулась Сервилия Кар. — В отличие от своей дочурки. И этого вполне достаточно, чтобы делать прогнозы. Ты никогда не станешь императором, Элий. Запомни это: никогда. А Летиция? Она наплевала на меня, и радости в жизни ей не будет. Попомни, Летти, мои слова: когда-нибудь он предаст тебя и твоих детей, твердя, что Делает это ради блага Рима!

— Мама!

— Боги тебя накажут, запомни мои слова. Летиция стояла ни жива, ни мертва. Сервилия всегда предсказывала злое. Это было не пророческое, не от высшей силы шло — от ума. Но ее предсказания всегда сбывались.

Тем временем Сервилия тоже призвала союзника — адвокатскую контору Макция Проба.

«Римляне в затруднительных случаях обращаются не к богам, а к адвокатам», — отметил Элий с усмешкой, хотя знал, что предстоящая встреча не сулит веселья.

— Почему она так меня ненавидит? — шепотом спросил Элий.

Летти пожала плечами. Не станет же она рассказывать, что ей пришло на ум этой ночью.

Элий провел ладонью по ее волосам. В ответ она порывисто прижалась к его груди и коснулась того места на шее, куда — как только что привиделось — вошла стрела. Так хотелось нащупать на коже шрам! Это бы означало, что стрела уже ужалила Элия, и опасаться больше нечего. О, если б ей привиделось прошлое! Благословенное безопасное прошлое. Но на шее шрама не было. И Летти прерывисто вздохнула.

— Что с тобой?

Она не ответила. Боялась, что проговорится. Элий верил ее предсказаниям.

Фабия прибыла на несколько минут раньше адвоката Проба. Первым делом поцеловала Летти, а потом чмокнула в губы Элия. Чуть более страстно, чем положено благородной матроне. Она вела себя так, будто не бабкой доводилась Летиции, а подругой. В отличие от Сервилии Фабия умела радоваться тому, что получала. И тому, что получали другие.

— А я знала! Клянусь Геркулесом, я знала, что вы друг к другу не равнодушны. Я еще на вилле Марка Габиния заметила, как вы глядите друг на друга, и подумала: прекрасная пара. — Она погрозила Элию пальцем — ну точь-в-точь как Руфин, только без глупого хихиканья.

Элий ей не верил. Но это и не важно. Главное, сама Фабия верила тому, что говорила. Мысленно она сочинила об этой паре новый библион — в нем была капля правды и три амфоры вымысла.

«Может, я в самом деле влюблен, — Только один и не знаю об этом». — подумал Элий.

Макций Проб явился в сопровождении Аспера. Старик был невозмутим молодой адвокат — встревожен.

— Меня обокрали! — воскликнула Сервилия, театрально вскидывая руки. — Они отнимают у меня мою девочку!

Она заплакала. Летти опустила глаза — ей стало неловко.

— Насколько я понял, — вежливо осведомился старый адвокат, — Летиция выходит замуж за Элия Цезаря. Мои поздравления юной красавице.

— Поздравления?! — Сервилия передернулась. — Лучше скажи, могу я сохранять опекунство, если… — она замолчала, уже заранее зная ответ.

— Нет, домна Сервилия. Цезарь должен заключить брак с торжественным религиозным брачным обрядом[19]. Как и любой из Дециев.

Сервилия закусила губу.

— Хорошо. Но по достижении совершеннолетия она может распоряжаться своим имуществом самостоятельно?

— Жена, состоящая в таком браке, поступает во власть мужа.

— А в случае развода?

— Получит приданое назад, все по закону.

— А сколько же у меня денег? — робко подала голос Летиция.

— На счетах в различных банках, в том числе в банках Медиолана, Кельна и Северной Пальмиры, — около пятисот миллионов сестерциев. А все состояние оценивается в миллиард, включая парфюмерные заводы в Лютеции, золотые прииски в Республике Оранжевой реки, оружейные заводы в Кельне и заводы судовых и автомобильных двигателей в Северной Пальмире.

— Юпитер Всеблагой и Величайший! — воскликнула Фабия.

Летти показалось, что она задыхается. Сервилия была расчетлива, если не сказать — скуповата, никогда не бросала денег на ветер. Только с актерами и поэтами она была щедра, но меценатство — особая статья, такая же необходимость для матроны высшего круга, как расшитая стола или тщательная прическа. Слухи о состоянии Сервилии ходили самые разные. Истинное положение вещей знали только квесторы и цензоры. Но кто мог подумать, что на самом деле все принадлежит Летиции…

— Разве это все не мамино?

— Твой приемный отец Гарпоний Кар оставил состояние тебе. Твоя мать распоряжается имуществом до твоего совершеннолетия или до вступления в брак. Кроме того, у нее есть личное имущество, но оглашать его стоимость без согласия Сервилии Кар я не имею права, — сообщил Макций Проб.

Элий подумал, что ослышался. Речь могла идти о миллионе-другом… или… Он вопросительно взглянул на Фабию. Та растерянно пожала плечами.

Летти то кусала губы, то начинала смеяться. Она богата! И от нее хотели это скрыть и передать ее богатства Бениту, а ее, Летицию, безделушкой в качестве приложения. Она была уверена, что Бенит знал о завещании. Неважно, как он пронюхал, но он знал. Вот откуда его поразительная настойчивость. А Бенит оказался тут как тут, будто волк из басни, хотя никто его не звал — ни Сервилия, ни Фабия, и уж конечно не Летти. Унюхал, нюхач, что жареным запахло.

— Где моя любименькая невеста! — воскликнул он, театрально заламывая руки не хуже Сервилии. — Ее украли. Сильные мира сего украли мою любимую девочку! Сервилия, ты обещала ее мне! Легация, ты дала мне слово! Ты клялась мне в любви, когда мы целовались с тобой в перистиле этого дома и моя сильная рука ласкала твою юную грудь.

Лицо Легации пошло пятнами.

— Он лжет! — закричала она. — Он пытался меня изнасиловать. Я его ненавижу! — она топнула ногой от ярости. — Он лжет, — повернулась она к Элию.

— Надо позвать ликторов, — предложил Макций Проб, — и вывести отсюда этого шута.

— Ликторы отбыли вместе с императором, — с ядовитой усмешкой сообщила Сервилия. — Зови вигилов, если охота.

«Неужели ей доставляет удовольствие меня унижать?!» — Легация с изумлением смотрела на мать, будто видела впервые.

Бенит заметил улыбку хозяйку и, воодушевленный, продолжал ломать комедию:

— Летти, девочка моя. Цезарь женится на тебе лишь из-за денег. Тебя он не любит. Весь Рим знает, что он до сих пор любит Марцию. Ты ему не нужна. Ему нужны твои миллионы.