Иногда мы что-то делали на голой интуиции. Просто, чтобы сделать еще один шаг вперед и еще одно изменение к лучшему.

Мы решили переодеть Антона просто потому, что хотели видеть его красивым и сделать ему приятное на день рождения. А потом я прочитала, что первое правило и первое действие для адаптации особой команды – это привести человека с особыми потребностями ВНЕШНЕ в нормальный красивый и аккуратный вид! Потому что иначе социализация его завянет уже на первом этапе – неаккуратность, запах и прочее не дадут возможности другим людям ощутить желание взаимодействия, и это, кстати, очень понятно

Как правильно заметила нам вице-мэр Краснодара Т. Ю. Сенюгина, которая раньше сама работала с детьми с особыми потребностями: «Ребята! Вы молодцы! Делайте все, что можно и больше того – потому что для аутизма не бывает сделано слишком много – бывает всегда только мало! И я считаю, что нужно делать не одноразовые акции, а открывать новые центры инклюзивной поддержки, и чтоб это было на постоянной основе, потому что аутизм – это сейчас проблема, вышедшая на передний план, и ее нужно решать действительно всем вместе!»

Спасибо вам за положительную оценку нашего труда и моральную поддержку! Благословляем вас!

Я хочу сказать огромное спасибо нашим друзьям разной национальности:

Спасибо тебе, Фатима из Дагестана! Узнав, чем мы занимаемся, ты благотворительно принесла нам на спектакль и продукцию дагестанской кухни, вкуснейшие яичные курзе, и в фойе сделала мастер-классы из глины – твои кувшины всех потрясли! И ребята лепили с тобой вместе и ели твои вкусности.

Спасибо, Венера, тебе за осетинские пироги.

Спасибо, Ирэн, за более чем оригинальную африканскую кухню.

Спасибо, Камшат, за Казахскую кухню.

Спасибо индийскому ресторану «Хаджурао».

Янис и Греческий культурный центр! Спасибо вам за дружбу и помощь в кухне тоже!

Аббас Кязимов! Художник из Баку! Спасибо вам! Я пришла в гости к художнику в Москву на Арбат, и он, не зная меня и ничего о нас, сказал вдруг: «Я не знаю, что у вас за проект, я не знаю, кто вы и чего хотите, но я вижу, что вы – человек света и к вам будут присоединяться все люди света, чтобы нести идеи Света по всему миру все дальше и дальше, и я вижу, как вы по всему свету несете очень важное добро». Это было мощно.

Аббас Кязимов рассказал мне, как он пришел в православный храм и, будучи совсем неверующим, испытал там сильное Божье присутствие – благодать, и как его жизнь с того момента сильно поменялась, и он даже немного стал иногда видеть вдаль.

Я рассказала тогда об этой встрече нашим ребятам, и его слова так вдохновили всех нас!

Аббас однажды увидел девушку, которая к нему зашла, в видении с ребенком на руках – а она была бездетна, и сказал ей об этом. Через некоторое время она узнала, что беременна.

Мы верим вам, дорогой Аббас! Мы хотим пойти по всему свету, чтобы люди вспомнили или узнали, что «все мы – из одной глины». Что «из земли вас создал, и в землю уйдете», а пока мы еще не ушли в эту землю – так классно было бы сделать как можно больше того хорошего, что предназначал нам Он.

Моя любимая подруга Лана – это моя отдельная песня! Наверное, Бог планировал уже заранее, что у нас будет что-то важное для всего мира, и, готовив меня к международности, познакомил с Ланой. Я помогала тогда алкоголикам, еще ничего не зная о диагнозе своего сына (хотя что-то все время подозревала), и для материальной помощи алкоголикам, чтобы оплатить пребывание нескольких человек в реабилитационном центре, мне нужны были средства, которые мой знакомый Борис Анатольевич надоумил меня попросить в Китайской христианской церкви.

Я пошла в эту неизвестную мне церковь, где на китайском языке пело о Христе много китайцев. После моей православной церкви это было, конечно, непривычно, но я не религиозный человек, а верующий, поэтому понимала, что каждый народ имеет право поклоняться моему Христу так, как ему это виднее. Главное – чистая жизнь и любовь к Богу и людям, а враждовать с кем-то из-за того, что тот крестится не двумя перстами, а тремя, я точно бы не хотела – это будет большая радость для дьявола! Я думаю, что в Африке, наверное, религия будет внешне тоже отличаться, но для меня главное не как, а что. Если после исполнения моих традиций я люблю Бога и людей, то все хорошо, а если я поставлю сто свечей и покрашу на Пасху 250 яиц, а с главным (любовью) у меня пока – увы и ах, то, конечно, мне нужно тут думать.

И вот я слушала эти удивительные песни и видела блеск их немного раскосых глаз, но понимала, что благодаря вере в Одинакового Бога Христа у нас одно сердце, и мне очень хотелось петь вместе с ними. Я стала тихонько просто подпевать под музыку: хунь чунь чунь и хань чань чань, мунь чунь чунь… Это я так и пела! Удовольствие было небывалое! Я чувствовала себя единым целым с незнакомой мне ранее народностью, и это чувство дружбы и единения трогало меня до слез, я правда чуть заплакала там от этого – от радости.

С этого дня я и Лана стали друзьями. Она прекрасно говорит по-русски. И она сделала так много для меня, моего сына и наших особых ребят!

Лана была переводчиком, переводила меня, когда я рассказывала о нуждающихся алкоголиках, и китайцы им очень помогли. Через некоторое время после того, как мы с Ланой подружились, мой сын сломал шейку бедра (его толкнули в метро, и он упал на мраморный пол) и отказывался от врачебной помощи. Я тогда не могла понять, почему он отказывается, и я, и все родственники, и друзья давили на него, а он закрывался. В это время я сидела дома, нажимала от безысходности на клавиши планшетника, и тут выпали слова «дети дождя».

Я нажала на них и прочитала все про своего уже взрослого ребенка. Сказать, что у меня был шок – ничего не сказать. Сколько раз я пыталась показать его тому иди иному специалисту, и мне все говорили, что все нормально. Слово «аутизм» имело много степеней. «Моя» степень была не такая видимая, она называлась «болезнь Аспергера». Поэтому ее было трудно заметить с первого раза. В полной прострации я поехала к Лане, легла на пол. Она предложила помолиться. Я сказала ей: «Молись, я уже ни во что не верю». У меня не было даже слез, я не знала, что делать, я не могла молиться. В моей голове в то время было только два неправильных вопроса: зачем? и за что?

Лана спросила: «Ты вообще не веришь?» Я ответила: «Если ты веришь, я могу присоединить к этому свою каплю». Она смиренно согласилась: «Хорошо», – и стала молиться, чтобы Тимофей согласился на операцию. В это время Тимофей сидел дома и вообще отказывался с кем-либо общаться. Пошел почти месяц со дня его перелома, и никто не мог до него дотронуться. Когда я позвонила в клинику друзьям и попыталась кого-то пригласить оттуда, предупреждая, что он боится докторов, а меня спросили: «Он идиот, что ли?» – я, отчаявшись, оставила все попытки объяснять дальше.

И вот Лана стала молиться. В это время мне позвонила мама и сказала: